Е. Долгов. Судьба Столыпина: архивные поиски и находки

Судьба Столыпина: архивные поиски и находки

Национальный архив Республики Татарстан обладает обширной документацией по истории России XIX-XX столетий. Здесь содержатся замечательные материалы о жизни и деятельности многих представителей правящей элиты страны. Так, в фонде Канцелярии казанского губернатора мы обнаружили уникальное дело о судьбе последнего реформатора П. А. Столыпина — человека, который олицетворял надежды и чаяния определенной части российского общества на мирный путь развития государства в направлении конституционной монархии. Стремительный взлет к вершинам власти свидетельствует о незаурядных качествах этого деятеля.

Архивное дело содержит ряд документов, датированных 2-6 сентября 1911 г. В них подробно описываются трагические события покушения в Киеве на жизнь главы правительства, обстоятельства его болезни и смерти, а также действия казанских властей по поддержанию порядка в губернии.

Но начнем комментарий с «министерского кризиса» марта 1911 г., когда реакционные круги в Государственном Совете провалили столыпинские законопроекты о введении земского самоуправления в западных губерниях империи. П. А. Столыпин одолел революцию, и тогда воспрянули духом и подняли головы те, кто был против всех перемен, кто не хотел уступать реформам своих прав и привилегий. Эти события подтолкнули реформатора предъявить царю ультиматум — провести законы внепарламентским путем и наказать лидеров правой оппозиции. Сам Петр Аркадьевич вспоминал: «Государь меня принял, и я сказал ему, что прошу его меня уволить. На это он мне ответил, чтобы я замолчал и не смел об этом ему… говорить, мне нет заместителя… Я… говорил [государю],.. что… мне нет опоры… Ведь не могу же я, МВД опираться на партии, искать поддержки в общественных течениях… Государь… только плакал и обнимал меня… Я сказал государю, что за 5 лет изучил революцию и знаю, что она теперь разбита и моим жиром можно будет еще лет пять продержаться. А что будет дальше, зависит от этих пяти лет… Кроме того, я почувствовал, что государь верит тому, что я его заслоняю, как бы становлюсь между ним и страной»¹. После тяжких раздумий Николай II под давлением матери принял сторону главы правительства и выполнил все его условия. Мария Федоровна заявила сыну: «Он (Столыпин. — Е. Д.) необходим вам, и его уход будет большим горем для нас всех… Нашелся человек, которого никто не знал здесь, но который оказался и умным, и энергичным, и сумел навести порядок,.. и вот — этого человека толкают в пропасть»². 9 марта 1911 г. император писал своему премьер-министру: «Я верю вам, как и в 1906 году». Однако прежних отношений между ними уже быть не могло.

Видевшие П. А. Столыпина в последний год его жизни рассказывали, что у него был крайне утомленный, измученный вид. Протест разных общественных сил против решительных реформаторских действий сужал возможности, мешал маневру, лишал жизненных сил. Летом 1911 г. он продиктовал «Проект о преобразовании государственного управления России», а также наметил меры для предотвращения мировой войны. «Пока я у власти, — заявлял П. А. Столыпин, — я сделаю все, что в силах человеческих, чтобы не допустить Россию до войны, пока не осуществлена целиком программа, дающая ей внутреннее оздоровление»³. Характеристика Петра Аркадьевича почти всех современников совпадает: серьезный, энергичный и жесткий деятель режима, человек удивительной работоспособности и железной энергии. Он всегда шел навстречу опасности, обладал невероятной выдержкой и самообладанием. В. В. Шульгин свидетельствует, что в нем была некая мало изученная сила повелевать, в его манере и облике сквозил всероссийский диктатор⁴.

Вернемся теперь к сентябрьскому покушению 1911 г. 28 августа П. А. Столыпин прибыл в Киев, а 29 августа участвовал в церемонии встречи царского поезда. Было замечено, что организаторы киевских торжеств сделали все возможное, чтобы оттеснить главу правительства на задний план. Наблюдалось отсутствие надлежащей охраны Петра Аркадьевича, а должностные лица демонстрировали пренебрежение к безопасности главного министра страны. Ему даже не предоставили казенного экипажа, и он разъезжал на извозчике или в коляске городского головы, отчего охрана вообще теряла его из виду. По Киеву разносились слухи о том, что на П. А. Столыпина готовится покушение. Академик Г. Е. Рейн в те дни уговаривал премьера надеть под одежду кольчугу. Петр Аркадьевич отказался, сказав, что против бомбы кольчуга не поможет.

1 сентября 1911 г. в Киевском городском театре шла опера Н. А. Римского-Корсакова «Сказка о Царе-Салтане», и весь свет там присутствовал. П. А. Столыпин приехал в театр в 8 часов вечера и получил место напротив ложи генерал-губернатора, в кресле № 5 в первом ряду в окружении министров. В антракте он стоял лицом к залу, опершись спиной о рампу и беседовал с министрами В. А. Сухомлиновым и В. К. Саблером. Вскоре к группе министров решительным шагом подошел высокий молодой человек во фраке, очках и, выхватив браунинг, сделал два выстрела. Одна пуля навылет ранила Петра Аркадьевича в руку, пробила барьер и задела ногу скрипача Берглера. Вторая пуля попала в орден Св. Владимира на груди премьера, изменила направление, прошла через живот и засела в пояснице. Сначала думали, что орден спас П. А. Столыпину жизнь, но вскоре выяснилось, что он лишь усугубил ранение, так как в рану попали осколки. Эта пуля оказалась роковой. У главы правительства были повреждены грудная клетка, плевра, печень. Он сел в кресло, сделав по направлению к царской ложе крестное знамение. Раненого прямо в кресле перевезли в клинику доктора И. С. Маковского, и к нему прибыли известные медики⁵. Возглавлявший консилиум Г. Е. Рейн вспоминал: «Раны в полости живота одни из самых тяжелых и опасных. В данном случае предстояло заживление раны печени и брюшины, чреватое всякими осложнениями… Предстоял воспалительный процесс, более или менее тяжелый и опасный для жизни, в зависимости от силы и характера инфекции… Вся печень оказалась раздробленною несколькими глубокими трещинами… Пуля… действовала как разрывная. Разрывному действию пули способствовали и занесенные ею в рану частицы простреленного ордена»⁶.

Утром больному полегчало. «Ну, кажется, я на этот раз выскочу», — сказал он. Между тем страна бурлила. Все ожидали погромов, и только решительные меры и. о. председателя Совета министров В. Н. Коковцова спасли положение⁷. Опасались власти и разгрома охранного отделения, которое многие справедливо считали отчасти виновным в трагедии.

Врачи самоотверженно боролись за жизнь реформатора и сделали все, что смогли. В тот период, когда еще была надежда на исцеление, тысячи россиян замерли в ожидании чуда. Люди понимали роль П. А. Столыпина и опасались за судьбу России. Так, например, казанский губернатор М. В. Стрижевский писал Петру Аркадьевичу 2 сентября: «Только что с болью в сердце узнал о злодейском покушении на Вашу жизнь. Всей душой, всем существом своим желаю Вам полного выздоровления. Да сохранит Господь Вашу драгоценную жизнь и здоровье для дорогой Родины, которая так нуждается в верном истолкователе и исполнителе предначертаний обожаемого монарха»⁸. 3 сентября М. В. Стрижевский и командующий войсками Казанского военного округа А. Г. Сандецкий в телеграмме прямо указывали царю о том, что «первый министр государства за свою стойкую преданность престолу и родине подвергся злодейскому нападению»⁹.

Через несколько дней после ранения П. А. Столыпин скончался. Личность погибшего, несомненно, крупнейшего государственного деятеля предреволюционной России, необычность обстоятельств, при которых произошло покушение, а также ставшие известными связи убийцы одновременно с революционным подпольем и с департаментом полиции — все это ошеломило страну. Расследование обстоятельств случившегося раскрыло преступную халатность охранки. Поспешность суда над убийцей и его скорая казнь породили массу слухов о заговоре царского окружения. Впрочем, теория заговора так и не нашла серьезных документальных доказательств.

«Представьте себе, — писал общественный деятель и литератор B. B. Шульгин, — что… пoкyшeниe не удалось бы, что пуля Богрова пролетела бы мимо; и Столыпин, дожив до мировой войны, был бы призван руководить Россией в это тяжелое время. В таком случае во главе русского правительства, вместо малозначащих людей, стоял бы человек масштаба Клемансо и Ллойд-Джорджа»¹⁰. Однако история не знает сослагательных наклонений.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Сидоровнин Г. П. П. А. Столыпин. Жизнь за Отечество. – М., 2002. – С. 439-440.

2. Коковцов В. Н. Из моего прошлого. Воспоминания 1903-1919 гг. – М., 1992. – Кн. 1. – С. 395.

3. Бок M. П. Воспоминания о моем отце П. A. Столыпине. – М., 1992. – С. 88-89.

4. Федоров Б. Г. Петр Столыпин: Я верю в Россию. – СПб., 2002. – T. 2. – С. 144.

5. НА РТ, ф. 1, оп. 4, д. 4874, л. 1-3, 5-10.

6. Убийство Столыпина (свидетельства и документы) / Сост. А. Серебренников. – Нью-Йорк, 1991. – С. 232-233.

7. НА РТ, ф. 1, оп. 4, д. 4874, л. 27.

8. Там же, л. 4.

9. Там же, л. 12.

10. Шульгин В. В. Что нам в них не нравится (по зарубежным публикациям 30-х годов). – М., 1994. – С. 81.

№ 1. Из телеграмм казанскому губернатору М. В. Стрижевскому из Петербурга

2 сентября 1911 г.

[…] Состояние здоровья Столыпина очень удовлетворительно, кровотечение незначительное, пульс 70. Предполагается поранение плевры поверхности печени. Операция [не] понадобилась. […] [В] городском театре [во] втором антракте оперы «Царь-Салтан» Столыпин стоял [у] рампы, повернувшись лицом к публике, беседовал с подходившими к нему. Вдруг [из] рядов поднялся, быстро направился [к] Столыпину неизвестный [во] фраке, лет 28. Приблизившись [на] расстояние двух шагов, [он] выхватил браунинг. Раздались два коротких сухих выстрела. Столыпин схватился рукой [за] правую сторону груди, опустился [в] кресло. Левая рука окровавлена, силы покидают раненого, лицо бледнеет. Окружающие подхватывают его, несут [на] руках [к] выходу. Бледное лицо Столыпина сохраняет спокойствие. Несутся негодующие крики [по] адресу стрелявшего. Публика [в] страшном напряжении настойчиво требует гимна, занимает места, ждет. Взвивается занавес. Государь приближается [к] барьеру ложи. [На] сцене вся труппа исполняет гимн. Артисты, хор опускаются [на] колени. Многие протягивают сложенные как молитву руки [к] небу, несется мольба: «Боже, царя храни». Театр несколько минут дрожал, пока государь не покинул ложи. [Под] наблюдением врача раненый [в] полном сознании перенесен [в] карету скорой помощи, перевезен [в] лечебницу Маковского. Пуля попала ниже правого соска, засела [в] позвоночнике. [К] раненому вызваны лейб-медик Боткин, профессора Волкович, Оболенский, Афанасьев [и] другие. Решено пока воздержаться [от] операции. После выстрелов неизвестный, согнувшись, бросился бежать [в] боковой проход, [но] схвачен офицером [и] другими лицами. [При] нем найдены документы [на] имя помощника присяжного поверенного Багрова. Вторая пуля, ранившая Столыпина, [от] руки рикошетом ранила в оркестре концертмейстера Берглера [в] ногу.

НА РТ, ф. 1, оп. 4, д. 4874, л. 5-10.

№ 2. Из телеграммы казанскому губернатору М. В. Стрижевскому из Петербурга

2 сентября 1911 г.

[…] Киев. Официальный бюллетень. 12 часов дня. Констатированы две огнестрельные раны, одна [в] правой половине груди, другая [в] кисти правой руки. Входное отверстие [на] груди находится [в] области шестого межреберного промежутка, внутри от сосковой линии выходного отверстия нет. Пуля прощупывается сзади под 12 ребром [на] расстоянии трех поперечных пальцев от линии остистых отростков. Ранение [в] первые часы сопровождалось значительным упадком сил, сильными болями, которые министр переносил стоически. Первая половина ночи проведена тревожно. [К] утру наступило улучшение, температура 37, пульс 92. Академик Рейн, профессора Волкович, Малков, Яновский, доктор Афанасьев, приват-доцент Дитерихс.

НА РТ, ф. 1, оп. 4, д. 4874, л. 11.

№ 3. Телеграмма казанского губернатора М. В. Стрижевского председателю Совета министров П. А. Столыпину

2 сентября 1911 г.

Только что с болью в сердце узнал о злодейском покушении на Вашу жизнь. Всей душой, всем существом своим желаю Вам полного выздоровления. Да сохранит Господь Вашу драгоценную жизнь и здоровье для дорогой Родины, которая так нуждается в верном истолкователе и исполнителе предначертаний обожаемого монарха. Губернатор.

НА РТ, ф. 1, оп. 4, д. 4874, л. 4.

№ 4. Из телеграммы командующего войсками Казанского военного округа генерала от инфантерии А. Г. Сандецкого и казанского губернатора

М. В. Стрижевского императору Николаю II

3 сентября 1911 г.

Первый министр государства за свою стойкую преданность Престолу и Родине подвергся злодейскому нападению. Глубоко возмущенные гнусным покушением, представители ведомств и учреждений города Казани сегодня в Кафедральном соборе горячо молились о скорейшем выздоровлении верного слуги Престола статс-секретаря Петра Аркадьевича Столыпина. […]

НА РТ, ф. 1, оп. 4, д. 4874, л. 12-12 а.

№ 5. Из колонки новостей газеты «Казанский телеграф»

4 сентября 1911 г.

[…] Осмотр Столыпина привел к заключению о вполне благоприятном положении пациента. […] Болезнь протекает, не внушая опасений. […]

Сегодня приехала в Киев супруга Столыпина, севшая в Вильно в экстренный поезд. […]

При отсутствии неожиданных и несвойственных ходу поражения осложнений здоровье председателя Совета министров поправится столь быстро, что через 2 недели ему можно будет разрешить вставать.

[…] Злодей Богров неоднократно приезжал в Петербург, вероятно, для свидания с местными главарями революционеров. Текущим летом пробыл за границей два месяца. В августе был в Петербурге. Говорят, что приезжал сюда и весной. Адвокатской практикой не занимался. Среди революционеров Богров был не последним. Некоторое время состоял в центральном комитете. Говорят, ему было поручено убить Столыпина три года назад. Театральный билет Богров получил от начальника киевского охранного отделения. После преступления его держали в театре и допрашивали до утра, потом отправили в военную тюрьму. На допросе он заявил, что хотел совершить покушение на более высокую особу, но побоялся еврейского погрома.

[…] [Богров] Состоял тайным агентом киевского охранного отделения. Он заручился доверием начальника, которому сообщил о готовящемся якобы покушении на Столыпина. Он был пропущен в театр указать виновников замышляемого покушения. […]

НА РТ, ф. 1, оп. 4, д. 4874, л. 21.

№ 6. Перевод шифрованной телеграммы из Киева и. о. председателя Совета министров статс-секретаря В. Н. Коковцева казанскому губернатору М. В. Стрижевскому

5 сентября 1911 г.

Ввиду крайне тревожного состояния здоровья статс-секретаря Столыпина и опасаясь в случае печального исхода возможности волнений и возбуждения одной части населения против другой, прошу Ваше Превосходительство принять самые решительные меры к предупреждению подобных волнений, а в случае возникновения беспорядков к подавлению их безотлагательно всеми законными средствами до военной силы включительно.

Ис[полняющий] об[язанности] председателя Совета министров статс-секретарь Коковцев.

НА РТ, ф. 1, оп. 4, д. 4874, л. 30.

№ 7. Из телеграммы казанскому губернатору М. В. Стрижевскому из Петербурга

6 сентября 1911 г.

[…] [Вдова] Столыпина получает бесчисленное множество соболезнующих телеграмм. Соболезнование выразили государыни императрицы, великие княгини, великие князья, российские дипломатические представители за границей, иностранные дипломатические представители при российском дворе, председатели, члены государственных Совета, Думы, представители центральных, местных правительственных учреждений, общественные сословия, учреждения, комитет правых политических организаций, думная фракция «Союза 17/10»*, частные лица. Тело усопшего покоится в дубовом гробу, который установлен [в] тесном помещении лечебницы, не дающем вместить тысячи стремящихся поклониться праху покойного. [У] гроба неотлучно находится убитая горем вдова. Возлагается масса венков. […] Посреди верного исполнения долга [в] расцвете сил Столыпин погиб, [став] жертвой своего поста. […] Он многократно высказывался, [что] его может постигнуть такая судьба, но не колебался делать то, что он считал необходимым. Никто не может отрицать, что он стремился только [к] идеальным целям. Столыпин стоял чистым [с] незапятнанной честью [на] высшем посту государства, не злоупотребляя властью. […]

НА РТ, ф. 1, оп. 4, д. 4874, л. 15-18.

Евгений Долгов,

кандидат исторических наук