Стихи Г. Тукая о Казани

Стихи Г. Тукая о Казани

Пара лошадей

Лошадей в упряжке пара, на Казань лежит мой путь,

И готов рукою крепкой кучер вожжи натянуть.

 

Свет вечерний тих и ласков, под луною все блестит,

Ветерок прохладный веет и ветвями шевелит.

 

Тишина кругом, и только мысли что-то шепчут мне,

Дрема мне глаза смыкает, сны витают в тишине.

 

Вдруг, открыв глаза, я вижу незнакомые поля, —

Что разлукою зовется, то впервые вижу я.

 

Край родной, не будь в обиде, край любимый, о, прости,

Место, где я жил надеждой людям пользу принести!

 

О, прощай, родимый город, город детства моего!

Милый дом во мгле растаял — словно не было его.

 

Скучно мне, тоскует сердце, горько думать о своем.

Нет друзей моих со мною, я и дума — мы вдвоем.

 

Как на грех, еще и кучер призадумался, притих,

Ни красавиц он не славит, ни колечек золотых.

 

Мне недостает чего-то, иль я что-то потерял?

Всем богат я, нет лишь близких, сиротой я нынче стал.

 

Здесь чужие все: кто эти Мингали и Бикмулла,

Биктимир? Кому известны их поступки и дела?

 

Я с родными разлучился, жить несносно стало мне,

И по милым я скучаю, как по солнцу, по луне.

 

И от этих дум тяжелых головою я поник,

И невольно слезы льются — горя горького родник.

 

Вдруг ушей моих коснулся голос звонкий, молодой:

«Эй, шакирд, вставай скорее! Вот Казань перед тобой!»

 

Вздрогнул я, услышав это, и на сердце веселей.

«Ну, айда, быстрее, кучер! Погоняй своих коней!»

 

Слышу я: призыв к намазу будит утреннюю рань.

О, Казань ты грусть и бодрость! Светозарная Казань!

 

Здесь деянья дедов наших, здесь священные места,

Здесь счастливца ожидают милой гурии уста.

 

Здесь науки, здесь искусства, просвещения очаг,

Здесь живет моя подруга, райский свет в ее очах.

1907

Перевод с татарского языка

А. Ахматовой.

 

Сенной базар, или Новый Кисекбаш

(отрывок из поэмы)

Начнем-ка с Карахмета мы рассказ —

Похвалит, может, кто за это нас.

 

Пойдем, на цирк казанский поглядим,

Никитин много лет владеет им.

 

Хотя у нас чудес полным-полно,

Таких никто не видывал давно!

 

Все волен делать на земле Аллах.

Никитин — держит цирк в своих руках.

 

В том цирке мусульманин есть один —

Высокий, сильный, бравый исполин,

 

Отважен, как Заркум и как Салсал,

На хитрость мастер, как Сейид-Баттал.

 

Пришел мне на язык один рассказ,

Поведаю я вам его сейчас.

 

Пускай ему дивятся мясники,

Торговцы, свечники и скорняки.

 

Я как-то на Сенной базар забрел,

Там для рассказа пищу и нашел…

 

Уже с утра кипит, шумит базар,

Купцы усердно щупают товар.

 

И продают и покупают там:

Кто обманул, а кто обманут сам…

 

Один на рынке властвует закон:

В свое лишь дело каждый погружен.

 

Но вдруг народ со всех помчался ног

В известный всем «Неверных уголок».

 

Чем так встревожен наш Сенной базар?

Иль драка там? А может быть — пожар?

 

На улицу Московскую с толпой

Я побежал… Гляжу, по мостовой,

 

Подобно камню, катится, жива,

Отрезанная чья-то Голова…

 

…Остановившись силой волшебства,

Сказала Карахмету Голова:

 

«Пойдем пешком, дороги дальше нет,

Приблизились мы к цели, Карахмет!

 

Вот впереди, где стелется туман,

Волною плещет озеро Кабан.

 

Колодец скрыт в том озере, на дне,

А Див сидит в колодце, в глубине».

 

Уж коль пришлось об этом говорить —

Я должен тайну озера открыть.

 

Там прячет села медные вода,

Червонно-золотые города…

 

Там у лосей из мрамора рога,

Стоглавых змей скрывают берега.

 

Там водяная ведьма каждый год

По мальчику иль девочке берет.

 

В те дни когда московские войска

Шли с пушками сюда издалека —

 

Все наши ханы, прежде чем сбежать,

Богатства стали в озеро кидать:

 

И золото свое, и серебро, —

Не оставлять же недругам добро!

 

С тех пор лежат сокровища на дне,

Да как ты их разыщешь в глубине?

 

Но утешенье есть у мудрецов:

Ведь высохнет вода в конце концов!

 

А вот тогда уж, с криком, сразу все,

Туда помчат шакирды медресе,

 

Все, что собрать сумеют, — соберут.

Без ремесла, без знаний заживут.

 

А годы все идут, идут, идут —

Шакирды над водой поныне ждут…

1908

Перевод с татарского языка

С. Ботвинника.

 

Казань и Закабанье

1

Коль заводят о Казани на любом наречье речь,

Не забудут о Кабане — им никак не пренебречь!

 

Вместе озеро и город воспевает наш язык,

Оттого ль что чтить с любовью славу прежнюю привык?

 

Этот город — просто город и совсем не золотой,

Да и озеро — простое, не с кавсарскою водой.

 

А вглядишься — в этих водах есть поэзия своя,

И фантазией народа их расцвечена струя.

 

Я однажды «Кисекбаша» растянул тугую нить

И сумел на дно спуститься, оглядеться, оценить.

 

Но еще не забредал я в заозерные края —

Может быть, ленив?.. Чего-то, может быть, стесняюсь я…

 

Но клянутся те, что были в той далекой стороне,

Что не счесть диковин чудных в заозерье и на дне.

 

2

Говорят,  в том заозерье правит старая яга,

У нее богатый терем, и мощна ее туга.

 

Если к озеру девица, запозднившись, забредет,

То на терем заглядится так, что глаз не отведет…

 

Весь сияет терем дивный — тянет, манит, силы нет!

Он в огнях стоит красивых — синий, красный, белый цвет!

 

Если девушки заходят, заблудившись, в этот дом,

Не выходят, пропадают, исчезают талым льдом.

 

Ублажают девы ведьму вечерами напролет,

То одна ей пятки чешет, то другая спину трет.

 

Чтобы космы расчесать ей, грабли девушкам нужны,

Проведут коня с повозкой — это ей массаж спины.

 

Нежится яга, а рядом гармонисты целый день

Все играют, разливаясь, тюбетейки набекрень.

 

Дядюшка Гайфи! Ты помнишь, как хвалил ты эту прыть?

Мол, у них так быстры пальцы — глаз не может уследить!

 

3

Только волосы расчешут, и уж вся тут недолга:

Дев несчастных в подпол прячет распроклятая яга.

 

Как соловушек иль куриц сунув девушек в подклеть,

Знай кидает им орехи, чтобы начали жиреть.

 

А как только разжиреют — час придет огонь разжечь,

В полночь трудится старуха, жарче ада топит печь.

 

Тянет девушку за косы, для себя готовит пир,

А в руках яги лопата — велика она, как мир.

 

Говорит: «Садись-ка, дочка, на лопату, да не вой».

Не поморщившись, кидает прямо в пламя головой.

 

Говорят, в чулане дома все девичьи тушки сплошь,

Все, конечно, мусульманки, а Катюшки не найдешь.

 

На крюках повисли тушки Рабиги, Гайши, Марьям,

И копченые свинюшки — что за ужас! — тоже там.

 

Тут же курица кудахчет, трутся свиньи — вот куда

Для стыда и униженья брошена любви звезда!

1912

Перевод с татарского языка

М. Синельникова.

 

Казань и Заказанье

О Казань, ты — как светильник на горе горишь в ночи,

Словно свечи — минареты, колокольни, каланчи!

 

Ярко светишь ты уездам захолустным и глухим.

Возвышаясь горделиво, путь указываешь им.

 

В Спасск и Чар лучи доходят, озаряешь ты Малмыж,

Чистополь и Чебоксары, Тетюши и Мамадыш.

 

Оглянись, Казань, получше, погляди разок окрест:

Все уезды осветила, лишь забыла свой уезд!

 

Говорят: «Хоть светит лампа, но под ней самой темно».

Оправдалась поговорка, черт бы взял ее давно!

1912

Перевод с татарского языка

Р. Морана.

 

Мороз

(отрывок из стихотворения)

…На озере Кабан вся наша знать

Начнет на рысаках своих гонять

Пусть днем гоняет, ночью — все напрасно,

Им Ишмурата все ж не обогнать…

1913

Перевод с татарского языка

Т. Спендиаровой.

 

Казань

Огнем заводов в дни и ночи людей ты жжешь, Казань.

Здоровых погубив рабочих, ты новых ждешь, Казань.

1913

Перевод с татарского языка

С. Ботвинника.