С. Никонова. Особенности государственно-конфессиональных отношений в поздний советский период: региональный аспект

Особенности государственно-конфессиональных отношений в поздний советский период: региональный аспект

Религия всегда занимала особое место в жизни общества, это древнейший идеологический институт, идеологическая система. Советская власть за десятилетия так и не смогла окончательно удалить церковь из духовной жизни людей: и после мероприятий, направленных на уничтожение авторитета церкви, на физическое устранение священников и верующих, в сознании людей остались зерна религиозного мировоззрения. Религия в какой-то степени была альтернативой официальной советской идеологии, приютом духовного согласия человека с самим собой.

Церковь, «отделенная от государства», испытывала серьезные трудности, лишения, связанные и с возможностью отправления культовых мероприятий, и с прессингом, который осуществлялся в отношении священнослужителей и верующих, и с утратой в значительной степени церковного имущества. Десятилетия она, казалось, существовала в положении некоего изгоя, и занимала место в моноидеологической советской системе на окраине духовной жизни общества.

Идеологами социализма место религии в «развитом социалистическом обществе» определялось на периферии общественного сознания на основе того обстоятельства, что социализм объективно лишил религию социальной почвы, превратив ее в рудиментарную форму общественного сознания. Отсюда для религии была определена только прикладная функция, связанная с социальными условиями, классовым антагонизмом. Главная функция — формирование духовности, нравственных и гуманистических ценностей — была отброшена. Тем самым функцию воспитания человека узурпировала партия, и уничтожая религиозные основы в сознании общества, она устраняла в какой-то степени конкурента, имевшего огромный опыт и традиции в этой сфере.

Априори распространялось положение, что религия не может считаться одной из основных сфер духовной жизни зрелого социалистического общества. Она однозначно утрачивает эту роль с завершением социалистических преобразований, когда в массах распространяется атеистическое сознание. С другой стороны, идеологи марксизма-ленинизма признавали, что было бы неверно игнорировать религию как особое явление духовной жизни общества, которому необходимо противопоставить целый комплекс мер, включающий, в том числе, процесс преодоления религиозных предрассудков.

Казалось, победа над религией в основном была одержана: «Принципиально новая социально-экономическая основа социалистического общества, морально-политическое единство советского народа — этой новой исторической общности людей, господство научного, диалектико-материалистического мировоззрения, раскрывающего ценность и достоинство человека, смысл его жизни, — все это создало условия для вытеснения религии из духовной жизни общества и победы научно-атеистических воззрений»¹, — констатировали теоретики, используя в борьбе с религиозными предрассудками полный арсенал идеологических и политических средств.

Партия боролась с одной из главных, по мнению идеологов марксизма-ленинизма, иллюзий: отождествлением религиозного и национального, когда религия выдается за органичный элемент национальной культуры, национальной самобытности, за хранителя национальных традиций. Это утверждение исторически неверно, так как традиционно религия — одна из главных основ любой культуры, нравственности, народных традиций, уклада жизни и обычаев. В рассматриваемый период все эти составляющие от религии «отрывались», у нее оставалась лишь одна функция, разрешенная государственной идеологией: «технологическая», обрядовая, прикладная. В масштабах господствующей идеологии шло расчленение, препарирование религиозного сознания, из него пытались вытеснить самое главное — нравственную, традиционную основу.

Религиозная символика, исполнение религиозных обрядов, т. е. внешняя сторона, стала доминирующей над внутренним содержанием и смыслом религиозного ритуала. В немалой степени это произошло благодаря проводимой десятилетиями государством и партией политике, результатом которой стало незнание верующими основ религиозной догматики, канонов вероучений.

Считалось, что основное число верующих разделяет оценки, типичные для людей социалистического общества, а их религиозное чувство развивается в узких рамках традиционной обрядности, причем обряды часто совершаются «механически», как дань традиции, а не в связи с истинной религиозностью. Таким образом, в религиозных обрядах принимают участие не столько верующие в полном смысле этого слова, сколько люди, обнаруживающие «мещанский интерес» к церкви. К этой группе, создающей «определенный социальный фон и поддерживающей церковный, “культовый” авторитет», партийные, государственные и общественные органы готовы были применить особые формы воспитательной работы.

Религиозная деятельность в СССР была под строгим государственным контролем. С этой целью была создана иерархическая система государственных органов во главе с Советом по делам религий при Совете Министров СССР. Он был создан Постановлением Совета Министров СССР от 8 декабря 1965 г. путем преобразования в единое ведомство двух самостоятельных учреждений: Совета по делам русской православной церкви и Совета по делам религиозных культов. Совет по делам религий координировал отношения религиозных конфессий и государства, имел уполномоченных в союзных и автономных республиках, областях и краях СССР.

Одной из важнейших функций уполномоченных Совета по делам религий был контроль за соблюдением Конституции СССР, применение и исполнение законов СССР, относящихся к религии, а также изучение и анализ религиозной ситуации в подотчетном регионе. Он являлся центром, собиравшим знания по всем религиозным конфессиям, их догматике и истории, располагал всесторонними сведениями в своей области и информировал государственные и общественные организации по вопросам функционирования культов. В эту инстанцию обращались за консультацией и информацией партийные, государственные и советские органы. Непосредственно от уполномоченных поступали различного рода отчеты и информация в Совет по делам религий, партийные и государственные органы. Практически вся документация шла под грифом «секретно».

Существенный интерес представляют отчеты уполномоченных по делам религий, в которых содержатся не только статистические данные, отражающие число верующих, священников, доходы религиозных организаций, но и конфиденциальная информация о членах КПСС и ВЛКСМ, совершавших религиозные обряды, а также характеристики активистов религиозных общин, состав их семей и прочая информация.

Особое значение для исследования государственно-конфессиональных отношений в поздний советский период имеют материалы, отражающие ситуацию в многоконфессиональных республиках и областях страны, где уполномоченный обязан был владеть информацией о религиозной ситуации в своем регионе с учетом конфессиональных особенностей, основами религиозной теории; быть «знатоком» религиозных мероприятий, связанных с праздниками, постами, почитанием святых мест; иметь навыки ведения диалога с духовными представителями и верующими. К сожалению, уполномоченные по республикам и областям страны не всегда могли в полной мере эффективно осуществлять столь многогранную деятельность. Так, в Татарской АССР на этой работе сменяли друг друга: партийный функционер Г. С. Сафин, чекист А. С. Диульский, лектор общества «Знание», преподаватель научного атеизма И. А. Михалев. Назначение И. А. Михалева на должность уполномоченного была воспринята представителями епархии как «первая ласточка» позитивных изменений в отношениях церковь–государство после разрушительной антицерковной политики Н. С. Хрущева.

Уполномоченный И. А. Михалев имел полную информацию о ситуации в республике, в том числе, например, о лицах, отправлявших пожертвования в адрес религиозных центров. Сведения были настолько подробными, что их источником мог быть только непосредственно сам религиозный центр, куда осуществлялся перевод. Уполномоченный Совета по делам религий при Совете Министров СССР по Башкирской АССР в сопроводительном письме к списку лиц (все — жители Татарской АССР), от которых в 1975 г. поступили добровольные пожертвования в Духовное управление мусульман Европейской России и Сибири, указывает: «Данные получены доверительно через религиозные каналы. Поэтому при пользовании ими просим ссылки на них не делать»².

Тексты проповедей мулл в обязательном порядке переводились на русский язык и предоставлялись в соответствующие инстанции (в том числе и партийные органы)³; государственные органы информировались и о проповедях православных священников; представители церкви обязаны были отчитываться об участии в работе международных организаций, конференций и других мероприятиях за пределами страны⁴.

Есть все основания предположить, что государство создало с лояльным духовенством некий «союз» для пропаганды тех аспектов политики, где между ними не было принципиальных разногласий, в большей степени это относилось к области внешней политики.

В архивных документах отражены отчеты о реакции духовенства на решения партийных съездов по поводу войны во Вьетнаме и другие события. Председатель Духовного управления мусульман Закавказья Шейх-уль-ислам Аким-заде высказался о XXIII съезде КПСС: «На мой взгляд, работа съезда дышала одной заботой о счастье советского человека, о мире и благополучии для всего человечества… Пусть Великий Аллах поможет нашему правительству, нашему народу в борьбе за мир и успешное выполнение нового пятилетнего плана»⁵. Благочинный Д. И. Иванов откликается на решения съезда так: «XXIII съезд КПСС идет Ленинским курсом против субъективизма, волюнтаризма и при решении вопросов имеет серьезный научный подход». У архиепископа Я. Кийвита из Литвы интересуются его мнением по поводу войны во Вьетнаме, естественно, получают вполне положительный и «правильный» ответ⁶.

Один из главных церковных лиц страны, митрополит Ювеналий, после посещения США в 1963 г. высказал свое осуждение внешнеполитической линии администрации Р. Рейгана. «У меня возникает тревожное, тяжкое чувство, когда я задумываюсь, куда ведет Р. Рейган свою страну. Думается — к пропасти… Вы думаете, почему президент решил навязать миру свою систему? Он (Р. Рейган. — С. Н.) объясняет: “Потому что эти возможности являются Богом данным правом”. Невольно хочется вспомнить одну из заповедей Моисея: “Не произноси имя Господа, Бога твоего, напрасно”. Ее следовало бы соблюдать и президентам»⁷.

Можно расценить это и подобные публичные выступления духовной элиты как некий партийный заказ, однако в их словах нет противоречия ни с библейскими истинами, ни с традицией видеть в государстве союзника церкви, всячески поддерживая власть в глазах общества.

Партийные органы в регионах владеют полной информацией о руководителях всех религиозных организаций, в их адрес направляются характеристики на религиозных деятелей разного ранга, согласовываются назначения и перемещения по службе священников. Так, в документах Татарского обкома КПСС отражены вполне светские характеристики муфтия (Талгата Татжутдина) и его деятельности: «Мечеть Приволжского района (г. Казани. — С. Н.) проводит большую работу по развитию дружественных связей с мусульманскими странами… На встречах с делегациями служители культа в своих проповедях дают отповедь антисоветчикам, извращающим реальное положение религиозных организаций и верующих в нашей стране и республике. Во время визитов зарубежные мусульмане посещают ленинские места (курсив наш. — С. Н.), широко информируются о достижениях республики в экономическом, социальном и культурном развитии за годы Советской власти». «Муфтий Талгат Таджуддин*… принимает активное участие в общественной жизни, является членом Советского фонда Мира,.. в своих проповедях утверждает, что участие в общественном производстве также является намазом, т. е. исполнением религиозного долга»⁸.

Церковные иерархи, казалось, вполне освоились с ролью государственных чиновников высокого ранга: они получали советские награды к юбилеям, отправляли документы в иностранные филиалы дипломатической почтой, ходатайствовали о различных таможенных и налоговых льготах, обращались в государственные инстанции с просьбами и жалобами. К высшим партийным и государственным инстанциям апеллировали и «простые» священнослужители, жалуясь на своих «непосредственных начальников», надеясь найти справедливость у светских властей, что свидетельствует о тесной связи церковного руководства и властных структур и, по сути, противоречит провозглашенному еще в 1918 г. принципу отделения церкви от государства.

И все же в объятиях власти церковь задыхалась: продолжалось преследование религиозных отступников, уменьшалось количество приходов, почти невозможно было зарегистрировать религиозную общину, добиться выделения здания для проведения служб.

Государство проявляло не только мелочную опеку, но и жесткий контроль работы религиозных организаций, финансовый контроль деятельности общин всех конфессий. Так, уполномоченный Совета по делам религий по Марийской АССР В. Савельев энергично инспектирует дальние церкви, выявляя в их работе многочисленные нарушения. «Был в Горномарийском районе, посетил богослужения, установил следующие нарушения: учетчиком… и бухгалтером церкви является молодая одинокая женщина Залит Н. А., которая работает под диктовку молодого священника Ковалева Н. М. По сообщению верующих он сожительствует с ней, т[ак] к[ак] со своей женой не живет… Учет организован плохо, сторожка церкви превращена в дом приезжих… В Емелевской церкви мне предложили выпить, староста и казначей запутывают учет, присваивают деньги»⁹.

Подобные сообщения говорят не только о тотальном контроле власти, но и довольно грязных методах проведения государственной политики в отношении церкви: использовании слухов, оговоров, сплетен и других «источников информации».

Уполномоченный В. Савельев вызвал недовольство не только у верующих, но и у властных органов. Так, от Марийского обкома КПСС в Совет по делам религий при Совете Министров СССР в ответ на неоднократные заявления верующих поступила официальная информация: «тов. Савельев незаконно вмешивается во внутрицерковные дела, необоснованно снимал священнослужителей с регистрации, препятствовал их назначению, лишая верующих права удовлетворять свои религиозные потребности. Своей грубостью и бестактностью тов. Савельев дал повод верующим распространять измышления (курсив наш. — С. Н.) о притеснении их органами власти... В связи с этим... предоставить на должность Уполномоченного более подготовленного работника, понимающего политику советского государства по отношению к церкви, способного обеспечить строгое соблюдение законодательства о культах в республике»¹⁰.

Уполномоченный Совета по делам религий по Удмуртской АССР С. Зубарев в преддверии празднования 50-летия Великой Октябрьской социалистической революции докладывает в Совет о проявлении патриотических чувств служителями религиозных культов Удмуртской АССР. «В связи с подготовкой к празднованию 50-летия В[еликой] О[ктябрьской] с[оциалистической] р[еволюции] некоторые духовные лица церквей и религиозных культов Удмуртской АССР обратились ко мне с письменным сообщением о проявлении ими патриотических чувств… являясь гражданином своей родины, я хочу также вложить свою скромную лепту в честь 50-летия Советской власти. Занимая должность настоятеля Св. Успенской церкви с. Короленко Кизнерского района Удм[уртской] АССР, вношу в Госбанк получаемую месячную зарплату 300 рублей для зачисления ее во Всесоюзный фонд Мира. Да здравствует мир во всем мире!.. Были и другие взносы от священников. Я не веду пропаганду их патриотических поступков, но и не глушу их. Считаю, что каждый гражданин вправе проявлять их в меру своих сил. Сообщая об этом, прошу высказать соображения Совета по делам религий на этот счет». На документе имеется ремарка, что с уполномоченным С. Зубаревым была проведена беседа, после чего патриотическая инициатива священников прекратилась¹¹.

Статистические отчеты уполномоченных Совета по делам религий свидетельствуют: значительную статью расходов религиозных объединений составляли отчисления в различные фонды. Так, Казанское епархиальное управление только в 1973 г. на общественно полезные цели перечислило 82 % средств в Фонд мира, Фонд международных связей, Фонд охраны памятников истории и культуры. Мусульманская община на подобные цели выделила 33 % средств¹².

Заслуги духовенства в деятельности по сбору средств в благотворительные фонды были отмечены властями. В 1977 г. за активное участие в работе Советского фонда мира почетными грамотами были награждены священнослужители всех религиозных общин Татарской АССР.

Очевидным кажется негласное соглашение между властями и религиозными организациями, при котором церковное руководство довольствовалось существующим положением, а власти не изменяли религиозную обстановку.

Вплоть до самого крушения советского строя властные структуры, игнорируя увеличивающееся число совершающих религиозные обряды граждан, растущий интерес к религии, воспринимали заявления о регистрации религиозных общин как идеологический просчет; в большинстве случаев активисты получали отказ. Недовольные жесткими мерами местных властей, верующие обращались в партийные органы, в адрес съездов КПСС, к руководителям партии и государства с просьбой разрешить регистрацию религиозной общины, предоставить или вернуть культовое здание, разрешить совершать религиозные обряды на кладбищах и т. д. Это сопровождалось многолетней волокитой, унижением и прессингом в отношении активистов и рядовых верующих.

В 1969-1972 гг. из г. Альметьевска (Татарская АССР) в Казань и Москву поступило 20 заявлений о регистрации мусульманского общества, за 1973-1974 гг. — шесть заявлений. Инициативная группа (в основном, пенсионеры и ветераны войны) несколько раз ездила в Москву, обращалась в самые высокие инстанции; активисты подвергались клевете и унижениям, а их взрослые дети имели неприятности на работе. Община была зарегистрирована только в 1976 г. Аналогичные истории наблюдались во многих городах и селах ТАССР, а также в других республиках и областях России. Духовные власти практически не участвовали ни в одном ходатайстве подобного рода, не поддержали ни одного заявления, инициатива исходила исключительно от верующих.

Мусульмане п. г. т. Арск (Татарская АССР), отчаявшись добиться разрешения на строительство мечети на собственные средства, установили на кладбище помост и ворота с мусульманской символикой и арабской надписью: «Нет Бога, кроме Аллаха». В ответ партийные чиновники строго отчитали местных руководителей, которым «невдомек, что советское коммунальное предприятие (курсив наш. — С. Н.) не может выступать под религиозными эмблемами и девизами»¹³. Уполномоченный Совета по делам религий по Татарской АССР И. А. Михалев докладывал, что только в Арском районе республики более 10 лет безнаказанно действуют среди населения многие муллы и абыстаи, незарегистрированные муллы имеются почти в каждом населенном пункте или микрорайоне большого города.

И все же, если в отношении «главных» религиозных общин (православных и мусульманских) политика государства была достаточно лояльная, то «сектантские» общины работали в других условиях. Адвентисты седьмого дня, баптисты, евангелисты находились под пристальным контролем властей. Многочисленные обращения в различные инстанции, в том числе и в адрес партийных съездов, ОК и ЦК КПСС оставались без удовлетворения. Так, прошение о разрешении использовать частный дом для молитвенных собраний адвентистов седьмого дня (община зарегистрирована) в г. Казани не имело удовлетворения в течение 10 лет, после обращения в 1985 г. в ЦК КПСС верующие получили ответ: «вместо усиления повседневного контроля и обеспечения строжайшей законности в деятельности общины райисполком задался целью изгнать ее из пределов Московского района (г. Казани. — С. Н.)»¹⁴, однако разрешения так и не было получено. Жесткие административные меры с привлечением милиции и дружинников применялись в отношении верующих казанской общины Совета церквей евангельских христиан-баптистов. Около молитвенного дома баптистов была выставлена охрана из числа дружинников для противодействия собранию верующих. Подобные жесткие санкции применялись властями неоднократно, так как общины находились по существу вне закона, что и определяло соответствующие действия в их адрес. На сектантов собирались досье, данные о ближайших родственниках, устанавливали круг общения.

Определенные усилия властей были направлены на организацию работы в дни религиозных праздников. В «ориентировке по организации работы в связи с мусульманским праздником жертвоприношения» сказано, что «главный вред Курбан-байрама идеологический, ибо в период праздника резко активизируется деятельность духовенства», поэтому необходимо проводить сходы населения для разъяснения антигуманной сущности религии с привлечением местного материала, «взять на учет все транспортные средства, скапливающиеся возле молитвенных домов, кладбищ, “святых мест”, и в связи с использованием их не по назначению принять меры к водителям и руководителям предприятий, которым принадлежит этот транспорт». И, наконец, «все эти мероприятия дадут больше эффекта, если они будут осуществляться в неразрывной связи со всей организаторской и идеологической работой партийных организаций по успешному завершению одиннадцатой пятилетки, реализации решений апрельского (1985 г.) Пленума ЦК КПСС и достойной встречи XXVII съезда КПСС»¹⁵.

Во второй половине 1960-х гг. новое руководство страны в своей политике стремилось избавиться от наиболее одиозных моментов предыдущего правления, в том числе в конфессиональных отношениях. В январе 1965 г. выходит постановление президиума Верховного Совета СССР «О некоторых фактах нарушения социалистической законности в отношении верующих». Спустя два года постановлением Совета Министров СССР от 10 января 1967 г. были существенно расширены права религиозных объединений. Почти все постановления правительства по религиозной тематике выходили с примечанием «не для печати», были закрыты для общества и для верующих. Тем не менее, действия властных структур в какой-то степени сняли остроту в области государственно-конфессиональных отношений.

Более того, в обстановке смягчения международных отношений середины 1970-х гг. СССР признает действие на своей территории с 23 марта 1976 г. Международного пакта о гражданских и политических правах. Этот документ декларировал свободу вероисповедания, а Конституция 1977 г. закрепляла это право.

Однако атеистическое по своей сути государство не могло допустить реальный плюрализм в духовной сфере, отсюда на практике все свелось к декларации мнимой свободы вероисповедания. Позже изданные подзаконные акты подтверждали прежние ограничения в деятельности религиозных институтов.

С началом кампании по дискредитации диссидентов начинается преследование религиозных деятелей, известных своим инакомыслием. В этом случае достигались сразу две цели: опорочить правозащитное движение и «ударить», хоть и косвенно, по церкви. Репрессии в отношении Д. Дудко, Г. Якунина и других религиозных деятелей осуществлялись не за веру и принадлежность к церкви, а за общественную деятельность, за связь с диссидентским движением.

Активные действия верующих в России в защиту своих прав и свобод были крайне редки и не находили понимания даже среди единоверцев. Так, 14 марта 1975 г. несколько верующих мусульман г. Казани «самовольно использовав громкоговорящее трансляционное устройство мечети, выступили перед верующими с призывами не подчиняться положениям законов о культах, требуя от органов власти предоставления мусульманским активистам полной свободы проповеднической деятельности среди населения… В этот день, а также 21 и 28 марта, З. Минвалеев и Х. Садыков по-своему интерпретировали “Декларацию прав народов России”, текст “Обращения к трудящимся-мусульманам России и Востока”, заявляя, что органы власти ущемляют права верующих»¹⁶. Большая часть верующих и духовенство не поддержали выступивших и просили власти «принять меры по ограждению прав верующих от этих подстрекателей беспорядков». И это, по нашему мнению, типичная и предсказуемая реакция граждан на подобные действия.

В сознании большинства верующих был страх, сформировавшийся в жестокие годы террора против религиозных организаций, поэтому они предпочитали довольствоваться своим положением, не добиваться радикальными способами расширения прав.

В последние советские десятилетия в религиозной сфере обозначилось немало проблем и противоречий. Власть декларировала о некотором смягчении политики в отношении религии и церковных организаций. Однако в реальности положение церкви оставалось непростым. Идеократическое государство требовало в обмен на существование религиозных институтов строгого соблюдения церковным руководством своеобразного договора: церковь осуществляет свою деятельность в условиях сложившейся религиозной ситуации, привлекая священнослужителей к участию в отдельных сферах общественной жизни, а властные структуры в свою очередь не проводят карательных санкций по отношению к лояльным религиозным организациям.

В обстановке падения авторитета государственной идеологии возрос интерес к религии, увеличилось число граждан, совершающих религиозные обряды. Однако это явление практически не было связано с усилиями религиозных организаций, а порождено изменениями в духовной жизни советского общества. После десятилетий тотального контроля церковь в последние десятилетия советской власти, казалось, обрела свое место в советском государстве, однако это было место на окраине общественной жизни.

 

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Духовная жизнь развитого социалистического общества. – Л., 1985. – С. 100.

2. НА РТ, ф. Р-873, оп. 1, д. 73, л. 11.

3. ЦГА ИПД РТ, ф. 15, оп. 8, д. 1275г, л. 12.

4. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. Р-6991, оп. 6, д. 919, 2922, 2923, 2940.

5. Там же, д. 8, л. 12.

6. Там же, л. 79.

7. С миротворческой миссией в США // Новое время. – 1984. – № 25. – С. 14-15.

8. ЦГА ИПД РТ, ф. 15, оп. 13, д. 280в , л. 14, 112-113.

9. ГА РФ, ф. Р-6991, оп. 6, д. 80, л. 204.

10. Там же, л. 215.

11. Там же, л. 245.

12. НА РТ, ф. Р-873, оп. 1, д. 3, л. 3-4.

13. ЦГА ИПД РТ, ф. 15, оп. 8, д. 2175г, л. 12.

14. НА РТ, ф. Р-873, оп. 1, д. 70, л. 24-26.

15. ЦГА ИПД РТ, ф. 15, оп. 13, д. 280в, л. 13-14.

16. НА РТ, ф. Р-873, оп. 1, д. 45, л. 52.

 

№ 1. Информация заместителя уполномоченного Совета по делам религий по ТАССР Ю. В. Михайлова в Татарский обком КПСС о деятельности мусульманских религиозных организаций на территории ТАССР

28 октября 1985 г.

Религиозная обстановка в республике характеризуется следующими показателями: на ее территории зарегистрировано 38 религиозных объединений, в том числе 18 мусульманских, 15 православных, 2 старообрядческих, 2 баптистских и одно общество адвентистов седьмого дня, а также Казанское епархиальное управление Русской православной церкви. Наряду с этим в республике существует масса незарегистрированных в органах власти, но фактически действующих мусульманских и сектантских общин и групп.

Следует подчеркнуть, что в последние годы весьма ощутимо проглядывается активизация приверженцев ислама. Достаточно сказать, что 7 мусульманских объединений из 18 ныне действующих зарегистрировано в истекшее десятилетие.

Показатели обрядности по мусульманскому культу в зарегистрированных объединениях весьма низкие в сравнении с православным культом. Однако это не означат, что обрядность у последователей ислама на самом деле ниже. Все дело в том, что обрядовая практика у мусульман находится в руках незарегистрированных служителей культа. Незарегистрированные муллы имеются почти в каждом населенном пункте или микрорайоне большого города. Поэтому, даже там, где имеется мечеть, налажен строгий учет, невозможно получить достоверные данные по мусульманской обрядности — население чаще обращается к незарегистрированным муллам. В этом заключается одна из особенностей ислама в наших условиях.

Для объяснения такого явления надо учитывать догматическую особенность этой религии. Если православное богословие объявляет, что благодать святого духа исходит верующим через церковь, освященную епископом, и посредника — служителя культа, посвященного в сан священника епископом, то в исламе любой здравомыслящий с точки зрения шариата человек, знающий порядок совершения ритуала и необходимые для этого несложные формулы-молитвословия, может выступать руководителем коллективных богослужений и совершения обрядов. […]

В целях усиления контроля за проповеднической деятельностью духовенства в состав районных и городских комиссий содействия контролю за соблюдением законодательства о религиозных культах включены ученые-обществоведы, представители городской и сельской интеллигенции. Это позволяет информировать партийные органы, идеологический актив о направленности произносимых проповедей.

Следует отметить, что мечеть Приволжского района проводит большую работу по развитию дружеских связей с мусульманскими странами. Она ежегодно принимает делегации зарубежных мусульманских организаций, что является одним из каналов доведения до сознания верующих зарубежных стран правды о положении религии и церкви в СССР. На встречах с такими делегациями служители культа в своих проповедях при необходимости дают отповедь антисоветчикам, извращающим реальное положение религиозных организаций и верующих в нашей стране и республике. Во время этих визитов зарубежные мусульмане посещают ленинские места, широко информируются о достижении республики в экономическом, социальном и культурном развитии за годы Советской власти.

Следует подчеркнуть, что мусульманские общества Татарии находятся в духовном подчинении ДУМЕС (Духовного управления мусульман европейской части СССР и Сибири). На пленуме ДУМЕС в 1980 г. новым муфтием избран Тазиев Талгат Сафович. Родился он в 1948 г. в Казани в семье рабочего. После окончания восьми классов школы № 27 обучался в ГПТУ № 20, затем работал на различных предприятиях. В 1973 г. окончил Бухарское медресе «Мир-Абаб» и был назначен имамом в мечеть г. Казани. В 1974-1978 гг. обучался на богословском факультете Каирского университета. По окончании его — первый имам мечети г. Казани. Впоследствии свою фамилию изменил на арабский лад — Талгат Татжутдин. Женат, имеет пятерых детей. Трижды совершал хадж в Мекку.

Принимает активное участие в общественной жизни и пользуется большим авторитетом среди верующих. Член Советского фонда мира. В составе советских делегаций выезжал в Дагомею, Марокко, Египет, Сирию, Иорданию, Афганистан, Финляндию, Японию, Шри-Ланка и другие страны, в октябре 1984 г. в составе делегации общественных организаций СССР выезжал в США для участия в программе «Диалог граждан СССР и США», которая осуществляется под девизом «За взаимопонимание и доверие».

Отношение к законодательству о религиозных культах лояльное. Имеет стремление к личному общению с руководителями райгорисполкомов, на территории которых действуют зарегистрированные религиозные объединения.

В своих проповедях утверждает, что участие в общественном производстве также является намазом, т. е. исполнением религиозного долга. В этом просматривается его попытка расширить социальную базу религии.

Говоря о мусульманском культе, следует обратить внимание на следующий факт: в 1988 г. исполняется 200 лет образованию духовного управления мусульман в Уфе, а в августе 1989 г. — 1100 лет по мусульманскому летоисчислению со времени официального принятия ислама феодалами Волжской Булгарии. Не исключено, что приближение этих дат может послужить причиной оживления религиозных проявлений среди верующих.

Вопрос о положении верующих, в частности, исповедующих ислам, все более  и более становится предметом острой идеологической борьбы, раздуваемой теми, кто хотел бы видеть среди мусульман легионеров «пятой колонны», готовых выступить против советской власти. Явно фальсифицируя факты, выдавая желаемое за действительное, они тешат себя несбыточными надеждами, пытаются подорвать морально-политическое единство многонационального советского народа.

Заместитель уполномоченного Совета по делам религий при Совете Министров СССР по ТАССР Михайлов Ю. В. (подпись).

ЦГА ИПД РТ, ф. 15, оп. 13, д. 280в, л. 42-44.

 

№ 2. Из перевода проповеди имама Х. Яруллина, прочитанной на празднике «Ураза-байрам» в г. Казани

3 июля 1981 г.

25-26 июня по приглашению муфтия мы находились в городе Уфе, куда съехались члены президиума Духовного управления, казыи, кандидаты в казыи, члены ревизионной комиссии и шакирды, прибывшие на летние каникулы. В эти дни проходили заседания пленума ДУМЕС с участием указанных лиц, а также представителей органов власти. В повестке дня стояло обсуждение деятельности ДУМЕС в течение прошедшего года после избрания Тазеева Т. муфтием 19 июня 1980 года. В своем выступлении он сообщил, что в течение года зарегистрировано 6 объединений и в них назначены имамы; давались официальные разъяснения многочисленным ходатаям о регистрации религиозных объединений; выдано 32 указа. Наконец решен вопрос об оформлении пенсий 10 служителям культа. Следует учесть, что данный вопрос годами рассматривался предыдущими муфтиями и не находил решения. В новом учебном году на учебу будет направлено еще 10 человек и число шакирдов достигнет 20. В том, что в учебных заведениях обучается столько шакирдов, несомненная заслуга муфтия Тазеева Т. Наши предки, да благословит их Аллах, несмотря на большие трудности, донесли нашу веру до нас, и она продолжает жить. Наша задача — пользуясь предоставленной правительством возможностью, увеличить число шакирдов и оказать им всяческую поддержку с тем, чтобы они не были разочарованы в выборе пути.

ЦГА ИПД РТ, ф. 15, оп. 8, д. 1275г, л. 170.

 

№ 3. Из перевода проповеди имама Х. Яруллина, прочитанной на празднике «Ураза-байрам» в г. Казани

1 августа 1981 г.

Сегодня день праздника. Для кого же он является радостным событием, истинным праздником? Сегодня истинный праздник для тех, кто соблюдал уразу, выполняя одну из величайших обязанностей (фарыз) ислама; кто уверовал в Аллаха, сотворившего все сущее из ничего; кто уверовал в предстоящий день суда и воскресения; кто, несмотря на 30-35 градусную жару, сумел обуздать свою страсть и тем самым исполнил свой священный долг. Это — день, когда все мусульмане земли, а их целый миллиард, собравшись в мечетях и молитвенных домах, совершают коллективную молитву-намаз. […]

Мечеть — это священное место. В ней никогда не должно быть ни ссор, ни раздоров, ни обмана, ни лени — проявлений человеческой слабости. Мусульманин вообще обязан остерегаться таких пороков, а в мечети — в особенности. Мечеть — это место, где людей наставляют на путь истинный: путь мира, путь любви и согласия, путь справедливости и верности, путь равенства и дружбы, путь службы человечеству; это — святое место, где воспитывается высокая нравственность. […]

Ислам призывает всех народов к миру и братству, […] наставляет уважать родителей, […] жить в согласии с соседями, быть милосердным к членам семьи, воспитывать детей, любить нашу родину, ее народов, наш родной язык; подчиняться ответработникам, […] обращаться к врачам в случае болезни; вменяет в обязанность всеобщее образование и обучение; изучать светские знания. […]

ЦГА ИПД РТ, ф. 15, оп. 8, д. 1275г, л. 171-173.

 

 

---

* Так в документе.