М. Недорезов. Из ранней истории Чистополя

Из ранней истории Чистополя

История Чистополя как городского поселения начинается с 1781 г., когда село Чистое Поле согласно указу Екатерины II было преобразовано в уездный город Казанской губернии. К тому времени данный населенный пункт существовал уже около ста лет, хотя достоверных сведений о времени и обстоятельствах его образования к настоящему времени не сохранилось. В научной литературе приводится несколько версий по этому поводу. Самая распространенная из них утверждает, что первыми жителями здесь являлись беглые крестьяне и «пришельцы разного рода» из внутренних губерний страны, укрывавшиеся на правом берегу р. Камы от своих господ. Поскольку в начале XVIII столетия остро стоял вопрос о колонизации Закамья, поселенцев оставили в покое и впоследствии «приписали» к Авзяно-Петровскому заводу на Южном Урале¹.

Работая с фондами Национального архива РТ, нам удалось обнаружить документы, подтверждающие факты об основании Чистополя на территории Зюрейской дороги задолго до 1719 г.

Зюрейская дорога представляла собой особый административный округ, который восходил еще к так называемой «даруге», принятой в Золотой Орде и завоеванных ею землях; после присоединения этих земель к России название было сохранено и просуществовало до конца XVIII в. В Петровскую эпоху Зюрейская дорога входила в состав Казанского уезда, а с 1719 г. — Казанской провинции Казанской губернии. К ней относились земли по обеим сторонам р. Камы и ее притокам, частично по р. Вятке и рекам ее бассейна, по р. Казанке и ее притокам.

26 ноября 1718 г. Петр I подписал указ «О введении ревизии, о распределении содержания войска по числу ревизских душ, об определении воинских и избрании земских комиссаров для заведывания всех сборов с крестьян для содержания войска, и о счете земских комиссаров в собираемых ими деньгах и припасах»². Данный юридический акт изменил систему сбора податей с подворной на подушную, причем они должны были идти на содержание войска в каждой губернии. Реформа задумывалась давно, поскольку количество дворов в стране сокращалось, а численность населения росла. Соответственно, среднее количество душ во дворе тоже увеличивалось. Петровская администрация, чтобы не терять доход, решила теперь облагать податью не двор, а каждого человека мужского пола.

Указ 1718 г. определял порядок проведения переписи слишком лаконично, а поэтому в январе следующего года Сенат более обстоятельно изложил всю процедуру в особой инструкции. Так, составление и подача «сказок» или списков тяглых душ, проживавших на государственных землях, возлагались на старост и «выборных» (избирались на крестьянских сходах) сел и деревень. В уездах, провинциях и губерниях переписные документы первоначально, в 1718-1719 гг., принимали ландраты под надзором губернаторов, а затем провинциальные воеводы. Общее руководство за проведением «ревизии душ» царь поручил своему сподвижнику, будущему Казанскому губернатору, бригадиру Василию Никитичу Зотову и учрежденной «для приема сказок» особой Канцелярии переписных дел, известной также как «Канцелярия генерального ревизора Зотова». Перепись длилась несколько лет, а в 1722 г. для проверки ее результатов на территории Поволжья была сформирована Канцелярия свидетельства душ и расположения полков Казанской и Астраханской губерний во главе с героем Северной войны, бригадиром Иваном Алексеевичем Фамендиным (фон Менгденом)³.

Отметим, что с первых же шагов переписчикам пришлось столкнуться с целыми категориями населения, не принимавшихся в расчет при составлении сенатской инструкции. Речь идет о беглых крестьянах и холопах. Где и за кем их следовало записывать: за теми ли помещиками, от которых они бежали, или за теми, у которых они поселились, или там, где их застала перепись? Поначалу правительство потребовало внести их в «сказки» у законных владельцев и отвезти на прежде покинутые места жительства. «Но вот оказалось, — писал академик М. М. Богословский, — в иных селениях столько беглых, что… целые села следовало бы разослать различным губерниям, и безусловность первоначального предписания смягчается резолюцией: “где целые села и где половина, или треть — беглых, тех отдавать… тем, которые их держали”. Точно так же отвод беглых… черных крестьян на прежние места был отклонен в тех случаях, когда они селились после побега в таких же волостях, какие покинули, то есть в… черных, так как они, меняя место жительства, не меняли владельца»⁴. Общая численность населения Российской империи по результатам первой ревизии была определена в 6 645 561 душу мужского пола⁵.

Нами были изучены материалы ревизии 1719 г. по селу Чистое Поле⁶. Они написаны скорописью XVIII в. на шести листах. Сведения о жителях предоставили сельский староста Степан Семенов и выбранные им люди, а заверил их местный священник Василий Федоров. Крестьяне села числились ясачными, хотя все имена здесь оказались русскими. Очевидно, что под ясачными крестьянами в данном случае подразумевались не инородцы, обложенные ясаком, а одна из разновидностей государственных крестьян. Так, у Г. И. Перетятковича встречается упоминание, что «крестьянин дворцового села Свиных Гор Алешка Чертищев с товарищи, покиня свои старые тягла, оселились в том починке вновь на порозжей земле в черном диком лесу из ясачного оброку»⁷. Таким образом, это были беглые люди, которые несли денежную и натуральную повинности государству. Ясак являлся единицей обложения и в то же время единицей учета, приравненной к определенному количеству дворов⁸.

Село Чистое Поле находилось в Зюрейской дороге Казанского уезда. Его население составляло 248 человек мужского пола, крестьян насчитывалось всего около пятисот человек. Для недавно основанного поселения это было значительное число и оно продолжало быстро расти. Во время третьей ревизии 1763 г. здесь проживало уже 437 душ мужского пола⁹, то есть за сорок лет население увеличилось почти в два раза.

Обращает на себя внимание и значительный средний возраст рождения детей у крестьян. Например, сыну семидесятилетнего Андрея Васильева было восемнадцать лет, а сыну шестидесятилетнего Матвея Макарова — двадцать три года¹⁰. У других селян разница в возрасте между отцами и сыновьями также резко опускается ниже тридцати пяти лет. Даже учитывая высокую детскую смертность того времени, такая массовость поздних рождений вызывает удивление. Возможно, что крестьяне в условиях массовой безграмотности и патриархального образа жизни не знали своего возраста, а оценивали его «на глазок». Пожилому человеку могли приписать возраст, а молодому, наоборот, уменьшить. Кроме того, крестьяне иногда сознательно указывали неверный возраст в надежде, что пожилым или малолетним детям будет установлена меньшая подать. В результате мы получаем данные, явно не соответствующие демографическому поведению того времени, но все же некоторые выводы о возрастном статусе селян мы можем сделать. Согласно материалам переписи, детей до трех лет было 24 человека, от трех до тринадцати — 47, это самая многочисленная возрастная группа. Дальше идут группы мужчин, имеющих работоспособный возраст, который мы определили в диапазоне от четырнадцати до шестидесяти лет. Всего таких крестьян насчитывается 147 человек: от 14 до 20 лет — 37 человек, от 21 до 30 — 41, от 31 до 40 — 36, от 41 до 60 — 33 человека. Жителей, которым за шестьдесят — 30 человек.

В 1719 г. в селе Чистое Поле насчитывалось 52 двора, в среднем на один двор приходилось по пять мужчин. Впрочем, в некоторых случаях была всего одна мужская душа, тогда как в других целых тринадцать. Большинство семей оказалось неразделенными, то есть в одном дворе проживало несколько поколений одного рода. Так, вместе со старостой села жили его пасынок, дядя с сыном и двоюродный брат дяди¹¹. Неразделенные семьи обеспечивали большое количество рабочих рук, что в условиях низкой производительности сельского хозяйства было необходимо, но в тоже время, такое положение создавало тесноту, порождало обиды между членами семьи и не способствовало интенсификации хозяйства.

В «сказках» также описывались физические недостатки ревизских душ. В Чистом Поле таким оказался лишь один человек — безногий Аника Абросимов¹².

За укрывательство от переписчиков душ ясачных крестьян полагалось наказание кнутом, кроме того, со двора, в котором обнаруживалась утайка душ, брали одного человека в солдаты сверх положенных рекрут¹³. Несмотря на страх наказания, крестьяне пытались скрыть истинное количество членов семьи. Я. Е. Водарский считает, что при проведении первой ревизии, когда люди оказались измученными двумя десятилетиями войн и поборов, количество утаек должно было возрасти, по сравнению с предыдущими переписями¹⁴.

Хотя материалы первой ревизии не представляют нам полную картину жизни чистопольцев начала XVIII в., некоторые выводы мы все же можем сделать. То обстоятельство, что жители села являлись ясашными крестьянами, дает дополнительные аргументы в пользу версии об основании Чистополя беглыми крестьянами. Возможно, что местные власти догадывались об их истинном происхождении, но не хотели лишаться источника дохода. Количество жителей увеличивалось благодаря выгодному положению Чистого Поля на р. Каме, возможно, поэтому сюда и устремлялись новые поселенцы.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. Казанская губерния / Сост. М. Лаптев. – СПб., 1861. – С. 20, 586; Опись городских поселений Казанской губернии / Сост. А. П. Орлов. – Казань, 1885. – С. 149; Старина, памятники, предания и легенды Прикамского края / Сост. В. Ф. Кудрявцев. – Вятка, 1897. – С. 12; Россия. Полное географическое описание нашего Отечества: настольная и дорожная книга для русских людей / Под ред. В. П. Семенова. – СПб. 1901. – Т. 6. – С. 365; Зеленин Д. Кама и Вятка: путеводитель и этнографическое описание Прикамского края. – Юрьев, 1904. – С. 15; Карягин Д. По городам Татарии: Чистополь. – Казань, 1961. – С. 3-4; Сабиров Р. М. По городам Татарии: путеводитель. – Казань, 1976. – С. 128; Долгов Е. Б. Историко-культурный облик уездного города Чистополя // Памятники истории и архитектуры Европейской России. – Нижний Новгород, 1995. – С. 280; он же. Чистополь — город на Каме // Гасырлар авазы – Эхо веков. – 2001. – № 3/4. – С. 180; он же. «В сем новом городе производится великий торг всяким хлебом»: К истории города Чистополя // Из истории Татарстана и татарского народа. – Казань, 2003. – С. 100.

2. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ). – СПб., 1830. – Собрание 1-е. – Т. V. – С. 597.

3. Долгов Е. Б. «Птенцы гнезда Петрова» во главе Казанской губернии // Труды Государственного Эрмитажа. – СПб., 2015. – Т. 78. – С. 167-168.

4. Богословский М. М. Областная реформа Петра Великого. Провинция 1719-1727 гг. – М., 1902. – С. 333.

5. Табель первой ревизии народонаселения России (1718-1727 гг.) // Исторический архив. – 1959. – № 3. – С. 129.

6. НА РТ, ф. 169, оп. 2, д. 4, л. 327-332.

7. Перетяткович Г. Поволжье в XVII и начале XVIII века (очерки из истории колонизации края). – Одесса, 1882. – С. 273.

8. Водарский Я. Е. Население России в конце XVII — начале XVIII века (численность, сословно-классовый состав, размещение). – М., 1977. – С. 108.

9. Липаков Е. В. Население Чистополя конца XVIII — начала XX века // Чистополь и чистопольцы. Из прошлого и настоящего. – Казань, 2004. – С. 25.

10. НА РТ, ф. 169, оп. 2, д. 4, л. 327 об.

11. Там же, л. 327.

12. Там же, л. 329.

13. ПСЗ. – СПб., 1830. – Собрание 1-е. – Т. V. – № 3287. – С. 619.

14. Водарский Я. Е. Указ. соч. – С. 52.