Л. А. Бушуева. Технический вуз советской провинции на фоне эпохи революционных преобразований (к 100-летию Казанского политехнич

Аннотация

В статье исследован начальный период существования первого в Казани высшего технического учебного заведения ‒ Казанского политехнического института. Его появление в 1919 г. до сих пор остается одной из самых малоизученных страниц истории образования Казанской губернии и ТАССР. В работе подробно рассмотрены обстоятельства учреждения института. Показано, каким образом складывалась организация этого учебного заведения, формировался преподавательский и студенческий состав. Особое внимание автор уделил вопросу взаимодействия преподавательской корпорации института с советскими органами власти различных уровней – Казанским губернским отделом народного образования, Главным управлением профессионального образования Народного комиссариата РСФСР, Высшим советом народного хозяйства и такими известными организаторами советского образования, как М. Н. Покровский, О. Ю. Шмидт, В. Э. Классен. Автор отмечает, что Казанский политехнический институт был организован инженерами и техниками дореволюционной Казани и преподавателями Казанского университета. В первые годы существования здесь была автономная система управления. Преподаватели сами подбирали учебный персонал, формировали факультеты и отделения вуза. Это сделало политехнический институт способным готовить специалистов для самых разных отраслей народного хозяйства. Однако в начале 1920-х гг. в результате политики Наркомпроса вуз сначала потерял самоуправление, затем ряд факультетов и отделений, а также ведущих преподавателей. Это привело в 1924 г. к его реорганизации в индустриальный техникум.

Abstract

The article studies the initial stage of the existence of the first higher technical educational institution in Kazan ‒ Kazan Polytechnic Institute. Its establishment in 1919 still remains one of the most understudied chapters in the history of the formation of Kazan province and Tatar ASSR. The work contains detailed information on the circumstances of the institute’s establishment. The way the arrangement of the educational institution, the teaching and students’ staff was formed is shown. The author pays special attention to the issue of interaction of the institute's teaching corporation with the Soviet authorities of various levels, such as the Kazan Provincial Department of Public Education, Chief Administration for Professional Education under Narkompros of the RSFSR (Glavprofobr), the Supreme Council of National Economy (Veshenka) and well-known organizers of the Soviet education, namely: M.N. Pokrovsky, O. Yu. Schmidt, and V.E. Klassen. The author notes that Kazan Polytechnic Institute was organized by engineers and technicians of the pre-revolutionary Kazan and lecturers of Kazan University. During the fledging years, there was an autonomous management system. Lecturers themselves selected the teaching staff and formed faculties and departments of the Institute. It made the Polytechnic Institute capable of training specialists for various branches of the national economy. However, in the early 1920s as a result of the policy of Narkompros, the Institute first lost its self-government, and later a number of faculties and departments, as well as leading lecturers. It led to its reorganization into Industrial Technical School in 1924.

Ключевые слова

Казанский политехнический институт, инженерное образование, технические институты, Народный комиссариат просвещения РСФСР.

Keywords

Kazan Polytechnic Institute, engineering education, technical institutes, the People’s Commissariat for Education of the RSFSR.

В первые годы советской власти большевики уделяли особое внимание техническому образованию. Подготовка инженерных кадров имела не только практические задачи восстановления разрушенной в годы революций и Гражданской войны экономики, но и должна была привести к куда более глобальной цели – созданию нового поколения советских специалистов, не имевших ничего общего с «буржуазной» высшей школой. В 1918-1920 гг. страна переживала бум открытия «практических» вузов. Как писал руководитель Главного управления профессионально-техническим образованием И. И. Ходоровский: «Университеты с их линией на выработку “образованного человека” все больше уступают место высшей школе профессионально-технического образования с линией на выработку образованного дельного специалиста»¹. Однако новые институты, несмотря на декларации советских чиновников, все же были органически связаны с «буржуазной» системой высшего образования, так как в большинстве своем организовывались руками «старых» специалистов на базе дореволюционных учебных заведений². Поэтому взаимодействие этих «фабрик кадров» с властными и общественными институтами оказывалось не менее сложным и драматичным, чем у вузов, сформированных до 1917 г. Данная статья посвящена начальному периоду существования первого в Казанской губернии высшего технического учебного заведения – Казанского политехнического института (КПИ).

К началу XX в. в Казани функционировало несколько средних профессиональных учреждений – коммерческое училище, земледельческое и промышленное. Последнее составители словаря Брокгауза и Ефрона относили к числу самых крупных учебных заведений в Российской империи подобного типа³. Казанские училища отличались солидным кадровым составом. Работавшие здесь преподаватели имели высшее техническое или университетское образование. Среди них были выпускники таких известных вузов, как Институт гражданских инженеров (С. В. Бечко-Друзин, Ф. Н. Малиновский, К. С. Олешкевич), Высшее московское техническое училище (П. И. Жаков, Н. М. Пауткин), Рижский политехнический институт (А. А. Чижиков), Санкт-Петербургский технологический институт (И. И. Брюно)⁴. Важно отметить, что эти преподаватели также являлись ведущими техническими специалистами губернии. В промышленном училище работали: главный архитектор Казанского учебного округа Степан Владимирович Бечко-Друзин, председатель городской противопожарной комиссии, консультант по установлению промышленного оборудования на местных предприятиях Ипполит Ипполитович Брюно⁵, архитектор Казанской епархии Федор Николаевич Малиновский и другие городские и земские технические деятели, которых после Октябрьской революции большевики начали именовать расхожим термином «буржуазные специалисты».

После прихода к власти большевиков постановлением от 23 февраля 1918 г. все учебные заведения, в том числе и средние специальные, переводились в ведение Наркомпроса РСФСР⁶. Непосредственный контроль за ними начал осуществлять губернский комиссариат просвещения во главе с бывшим профессорским стипендиатом Казанского университета преподавателем коммерческого училища А. А. Максимовым. Комиссар и его коллеги рассчитывали в 1918 г. провести перевыборы администрации и персонала всех казанских училищ⁷. Но эти планы остались нереализованными из-за захвата города войсками членов Комитета учредительного собрания летом 1918 г.

К тому времени как войска Комуча потерпели поражение и в Казанской губернии окончательно установилась советская власть, в образовательной политике молодого советского государства произошел ряд важных событий. 16 октября 1918 г. был обнародован декрет Всероссийского центрального исполнительного комитета «Основные принципы единой трудовой школы» и «Положение о единой трудовой школе РСФСР». Согласно этим документам, все виды средних учебных заведений, существовавшие в Российской империи, упразднялись. Взамен вводилась единая трудовая 9-летняя школа, состоящая из двух ступеней.

Вскоре казанцы получили от Центрального совета по профессиональному образованию разъяснения к вышедшим положениям. Присланная инструкция под заглавием «К предстоящей реформе профессиональных учебных заведений» касалась средних специальных учебных заведений и их места в новой системе школьного образования. Она не обязывала превращать казанские училища во вторую ступень единой трудовой школы, как это случилось, например, с коммерческими училищами Москвы⁸. Однако эти учреждения должны были встроиться в новую образовательную систему, составив так называемую «специальную школу», в которой учащиеся, «окончившие 2-ю ступень единой трудовой школы», могли бы получить рабочую профессию. Как отмечалось в инструкции: «Для лиц 16-летнего возраста и старше, из окончивших вторую ступень единой школы и желающих специализироваться в области избранного ремесла, должна быть организована специальная школа… Существующие профессиональные учебные заведения, мужские и женские, должны остаться специальными школами, а не преобразовываться во вторую ступень единой школы, ибо этого требуют интересы народного хозяйства и интересы вновь организуемой единой школы»⁹.

Реформаторский посыл полученного документа подтолкнул казанских руководителей народным образованием к немедленному переустройству профессиональных училищ. Из их сотрудников была создана комиссия, которая уже на своем первом заседании 29 октября 1918 г. составила проект нового учебного заведения – промышленного, экономического и художественного техникума. Он образовывался на базе четырех казанских училищ: коммерческого, Виленского химико-технического (эвакуированного в Казань во время Первой мировой войны), промышленного и художественного и состоял из пяти разнопрофильных отделений. Техникум должен был принимать юношей и девушек не моложе 16 лет и выпускать «практических инженеров с правом работ по полученной специальности»¹⁰. Уже 3 декабря 1918 г. в газете «Знамя революции» появилась статья под громким заголовком «Строительство новой жизни», где было объявлено об открытии нового учебного заведения и начале приема студентов¹¹.

Возглавил техникум бывший директор промышленного училища Василий Иванович Нечкин. Остальной персонал упраздненных училищ перешел на химическое, механическое и архитектурно-строительное отделения. Экономическое подразделение пополнилось профессорами и младшими преподавателями юридического и физико-математического факультетов Казанского университета. С декабря 1918 г. здесь начали работать профессора А. Я. Гордягин, Д. Н. Зейлингер, П. А. Никольский, магистры А. А. Овчинников, Н. Н. Кравченко и др.¹²

Однако в первоначальном виде объединенный техникум просуществовал всего около двух месяцев. Еще осенью 1918 г. из его состава вышло художественное отделение, преобразованное в этом же году в Казанские свободные художественные мастерские. В самом начале января 1919 г. отдел вузов Наркомпроса РСФСР, возглавляемый в то время бывшим профессором Варшавского политехнического института Д. А. Артемьевым, принял постановление о переводе техникума в статус политехнического института. Окончательное решение оставалось за главными организаторами советского образования, входившими в коллегию Наркомпроса. На заседании 3 января 1919 г. члены коллегии М. Н. Покровский, Д. А. Артемьев, Ф. И. Калинин, В. М. Познер и другие без лишних проволочек согласились выделить в распоряжение нового втуза скромное финансирование в размере 200 тысяч рублей¹³.

Столь спонтанное появление Казанского политехнического института было вполне в духе первых лет советской власти. В этот период страну захлестнула волна массового учреждения новых учебных центров. Многие из них скоропалительно возникали по инициативе местных властей и утверждались центральными органами уже постфактум¹⁴. Сам Народный комиссариат просвещения РСФСР к началу 1919 г. еще не имел готовых схем управления высшей школой. В этот период все еще на стадии обсуждения находились несколько альтернативных проектов по организации университетов, а на заведывание техническими вузами претендовал Научно-технический отдел Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ)¹⁵.

Институты, появившиеся в 1918-1919-х гг., могли кардинально отличаться по системе организации. К примеру, Московская горная академия, создателями которой были чиновники Наркомпроса и ВСНХ Д. А. Артемьев и Н. М. Федоровский, была организована на основе проекта А. Н. Луначарского, М. Н. Покровского и П. К. Штернберга, представленного в 1918 г. на первом совещании по реформе высшей школы¹⁶. Горная академия разделялась не на факультеты, как вузы дооктябрьского периода, а на три секции ‒ научную, учебную и просветительскую. Главным органом управления здесь был Объединенный совет секций, в который на равных правах с профессорами входили студенты из Совета старост¹⁷.

Политехнический институт в Казани организовывался преподавателями профессиональных училищ и университета без активного вмешательства местных ведомств и без прямых контактов с центральными органами власти. Его создатели ориентировались на дореволюционные высшие учебные заведения, поэтому здесь установился коллегиальный порядок управления. В институте появился преподавательский совет, схожий по своим функциям с аналогичными дореволюционными советами. В ведении этого органа находились все кадровые вопросы, принимались решения об открытии новых специальностей, утверждались учебные планы. Совет выбрал первого ректора института. Им стал известный профессор физико-математического факультета Казанского университета, доктор механики Дмитрий Николаевич Зейлингер. Проректором ‒ бывший инспектор и преподаватель химии Виленского химико-технического училища А. И. Тулпаров¹⁸.

Отделения техникума были переименованы в факультеты. Каждый факультет образовывал собственные советы. На них детально рассматривалось содержание учебных программ, выдвигались кандидаты на преподавательские должности. Для решения срочных задач, например таких, как составление обращений и ходатайств в центральные учреждения, преподаватели образовывали специальные межфакультетские комиссии¹⁹.

Что касается учебных направлений, то казанские специалисты, по-видимому, попытались воплотить в жизнь тот тип многофакультетного политехнического вуза, который отстаивали ведущие инженеры и техники еще в конце XIX ‒ начале XX в.²⁰ Кроме традиционных для российских технических институтов механического и химического факультетов, здесь появились архитектурно-строительный факультет и экономический с сельскохозяйственным циклом. Несмотря на то, что начальный этап формирования института совпал с появлением в губернском отделе народного образования планов объединить все вузы Казани в Единый советский университет, уже в феврале 1919 г. политех, как единственный вуз губернии, готовивший инженеров, получил от Государственного ученого совета гарантии неприкосновенности и был на время избавлен от реформаторских вмешательств казанских комиссаров²¹. Вскоре в политехническом институте открылось еще два факультета. В марте 1919 г. из состава экономического факультета был выделен сельскохозяйственный факультет во главе с профессором А. Я. Гордягиным. Летом 1919 г. преподаватели выступили с инициативой об организации инженерно-строительного факультета с тремя отделениями: гидротехническим, мелиоративным и дорожно-мостовым, где планировалось готовить инженеров для промышленных предприятий и инженеров-путейцев. Невзирая на скудный бюджет, комиссар высших учебных заведений Казани А. А. Максимов согласился выделить финансирование на перспективную специальность. В сентябре 1919 г. инженерный факультет во главе с деканом В. И. Нечкиным начал работу²².

В течение 1919 г. формировался преподавательский коллектив вуза. К началу 1920 г. в институте насчитывалось 48 профессоров. Большинство из них являлись преподавателями бывшего промышленного училища или Казанского университета. В институте остались представители «старой» технической интеллигенции Казани. Кроме В. И. Нечкина, К. С. Олешкевича, здесь продолжали работать С. В. Бечко-Друзин, И. И. Брюно, П. И. Жаков, Н. М. Пауткин и др. Университетские профессора заняли кафедры сельскохозяйственного и экономического факультетов. Среди них были такие известные ученые, как химик А. Е. Арбузов, физиолог А. В. Самойлов, биолог В. В. Лепешкин, физик Д. А. Гольдгаммер²³.

В Казанский политехнический институт начал поступать поток заявлений из разных концов страны от бухгалтеров, инженеров и других технических специалистов, пытавшихся занять здесь кафедры по Всероссийскому конкурсу. Однако совет института всем «неизвестным» корректно давал отказ и выдвигал на выборы казанских кандидатов по собственным рекомендациям. В первую очередь доступ был закрыт на экономический факультет. В период массовой реорганизации бывших коммерческих вузов в «советские» институты народного хозяйства лишь экономические отделения политехов, пользовавшиеся привилегиями инженерных вузов, были относительно защищены от излишних вмешательств новых властей²⁴. Экономический факультет КПИ стал своего рода «тихой гаванью» для профессоров и преподавателей упраздненного в марте 1919 г. юридического факультета Казанского университета. Кроме декана П. А. Никольского, а также приват-доцента А. А. Овчинникова, преподавателем политической экономии в КПИ был выбран недавний профессорский стипендиат юридического факультета, сын известного филолога профессора Е. Ф. Будде Б. Е. Будде²⁵. Преподавателем товароведения стал другой выпускник ликвидированного юрфака И. И. Сакс²⁶. Не без влияния начальника отдела профессионального образования губернского отдела народного образования А. И. Тулпарова, одновременно являвшегося проректором политеха, у бывших заслуженных профессоров и их учеников в этот период проблем с утверждением в должности не возникало.

В первый год существования Казанского политехнического института большого наплыва студентов не было. Сюда были переведены все учащиеся объединенного техникума, несколько человек пришли с первого курса физико-математического факультета университета²⁷. Первые воспитанники КПИ были далеки от образа идеального «советского студента» ‒ выходца из рабочей или крестьянской среды, не имевшего ничего общего со старой «буржуазной» школой. Они имели полное или неоконченное среднее образование, полученное еще до 1917 г. К примеру, в 1919 г. на инженерный факультет поступил 31 человек. Из них 10 учились в классических гимназиях, 15 ‒ в реальном училище, три человека перешли с физико-математического факультета Казанского университета, один закончил учительскую семинарию и один учительский институт²⁸. Нужно отметить, что в числе первых воспитанников КПИ был начальник Строительного управления Татсовнаркома, председатель Отдела по делам музеев и охраны памятников искусства Академического центра Татнаркомпроса В. В. Егерев и первый руководитель Казанского института научной организации труда И. М. Бурдянский.

Таким образом, в 1919 г. в Казанском политехническом институте был сформирован солидный преподавательский коллектив, налажен учебный процесс, открыт целый ряд перспективных специальностей. Можно предположить, что эти организационные успехи были связаны с автономным порядком управления. Местные органы власти использовали преподавателей-политехников в качестве экспертов, а они в свою очередь имели возможность самостоятельно регулировать кадровые вопросы и решать, как и чему учить студентов.

Политехнический институт пребывал в относительно благополучном состоянии до начала 1920-х гг. В связи со стремительно ухудшающейся экономической обстановкой в стране, сокращалось финансирование высшей школы. К 1920 г. в институте появились серьезные проблемы материального характера. Политехники никак не могли добиться выселения военного госпиталя, расположившегося в здании института на улице К. Маркса со времен наступления на Казанскую губернию войск адмирала А. В. Колчака. Кроме госпиталя, здесь же находились школа второй ступени и Северо-восточный археологический институт. В таких условиях невозможно было вести полноценные занятия со студентами. Уже к середине 1920 г. бытовая неустроенность института приняла угрожающий характер. На майском заседании Совета ректор Д. Н. Зейлингер докладывал коллегам о том, что вуз совершенно невозможно подготовить ни к надвигающемуся голоду, ни даже к отопительному сезону²⁹.

В это же время в образовательной сфере начали происходить изменения, серьезно отразившиеся на жизни молодого казанского вуза. Во-первых, в начале 1920 г. все высшие технические учебные заведения были переданы в ведение Главного комитета профессионально-технического образования, заместителем председателя которого стал математик О. Ю. Шмидт. В отличие от А. В. Луначарского и Н. К. Крупской, Шмидт являлся сторонником ранней профессионализации образования. Выход из ситуации недостатка квалифицированных рабочих он видел не в бесконтрольном увеличении числа вузов, где, по его словам, «учатся дети интеллигенции», а в развитии средних профессиональных учебных заведений³⁰. С его приходом Главпрофобр начал курс на постепенное сокращение числа институтов.

За 1920 г. также поменялись и местные руководители по делам народного образования. Первый глава губернского комиссариата просвещения, выходец из университетской среды А. А. Максимов уехал в Москву, став заведующим отделом рабфаков Наркомпроса РСФСР. После его отъезда руководителем по делам вузов был назначен профессиональный революционер, лидер Казанской группы РСДРП в 1911-1912 гг. Михаил Жаков.

Создание в мае 1920 г. Татарской АССР спровоцировало новый виток обсуждений, забытых на время Гражданской войны, планов создания Единого советского университета. Большевистские преобразования, уже больше года сотрясавшие гуманитарные факультеты Казанского университета, настигли, наконец, и экономическое отделение политехнического института. В 1920 г. губернский отдел народного образования постановил изъять экономический факультет из политехнического института. В перспективе он должен был войти в гуманитарно-общественный факультет объединенного университета³¹.

В это же время политехническому институту пришлось столкнуться с необходимостью обучать студентов, совершенно не готовых осваивать инженерные профессии. Постановление СНК о высших технических учебных заведениях от 4 июня 1920 г. предписывало начать массовый прием студентов, командированных от предприятий, рабочих факультетов и партийных организаций. Наплыв учащихся в политехнический институт пришелся на начало 1920/1921 учебного года. В этот год на первый курс сельскохозяйственного факультета поступило 355 человек. Из них 114 не имели среднего образования³². Схожая ситуация была и на других факультетах. К примеру, на механический факультет поступило 297 студентов, при этом у более 100 человек никаких данных о среднем образовании не имелось. Сами составители отчета о деятельности механического факультета за 1919-1920 гг. с едва скрываемым раздражением отмечали, что именно отсутствие базового образования, а не только плохие материальные условия, занятость на местных предприятиях, а также свирепствующие в Казани голод и эпидемии привели к катастрофическому снижению количества студентов уже в конце первого года обучения. О. Ю. Шмидт советовал казанским преподавателям проводить со студентами дополнительные занятия по алгебре и геометрии, где бы их обучали таким элементарным вещам, как «квадратные уравнения, логарифмы, основные тригонометрические формулы, простейшие задачи на решение треугольников…»³³. «Никаких доказательств! Ничего, что заведомо не нужно для дальнейших предметов учебного плана», ‒ подчеркивал заместитель председателя Главпрофобра³⁴. Но и эти занятия не исправили ситуацию. «Вначале число слушателей было велико, потом резко убавилось и к концу учебного года на первом курсе было 20-25 слушателей», ‒ констатировал в отчете декан механического факультета П. И. Жаков³⁵.

Однако настоящим потрясением для политехников стало участие во Всероссийской конференции деятелей высшей школы, проходившей 27 июня – 2 июля 1921 г. На этом мероприятии руководители Народного комиссариата просвещения планировали обсудить «Положение о высших учебных заведениях РСФСР», которое должно было окончательно покончить с автономной организацией вузов. Уже почти за год до этого Наркомпрос предпринял ряд шагов по упразднению вузовского самоуправления. Осенью 1920 г. без какого-либо обсуждения с общественностью появился декрет, согласно которому профессорские советы не являлись больше главным органом управления высшей школой. В апреле 1921 г. вышло «внутреннее» распоряжение Наркомпроса о создании так называемых «троек» при правлении вузов, в составе ректора и двух советников, один из которых должен быть студентом. Для начала эти директивы попытались реализовать в отдельно взятом институте – Московском высшем техническом училище, что, как известно, закончилось крупной профессорской и студенческой забастовкой³⁶.

Провинциальную Казань эти изменения напрямую еще не коснулись. Поэтому прибывших на конференцию казанских делегатов крайне удивило, что «во многих вузах уже упразднено выборное начало, и туда назначены ректоры». Удручающее впечатление на них произвели доклады чиновников Наркомпроса, в том числе нового главы Главпрофобра Е. А. Преображенского, где в очередной раз подчеркивалось, что «самоуправление – это феодальный пережиток» и потому недопустимо в советских вузах, и, кроме этого, заявлялось о будущем сокращении числа технических институтов³⁷. На этой конференции лидерам Наркомпроса удалось утвердить свою программу преобразований. Уже в сентябре 1921 г. Совет народных комиссаров принял новое «Положение о высших учебных заведениях РСФСР».

С этого момента жизнь Казанского политехнического института, как и многих других российских вузов, превратилась в борьбу за право на существование. В начале 1922 г. коллектив КПИ пережил процедуру переутверждения всего руководящего состава. Главпрофобр назначил правление института. В него вошли ректор Д. Н. Зейлингер, профессор А. И. Барщевский и студент Г. Грин-Гиатовский³⁸. В этом же году впервые институт оказался на пороге закрытия, так как Главпрофобр выделил на него мизерную по тем временам небывалой гиперинфляции сумму – 30 миллионов рублей³⁹. При таком финансировании, ликвидация института являлась лишь вопросом времени. Единственную возможность сохранить втуз преподаватели видели в поиске патронажа высокопоставленных должностных лиц НКП РСФСР.

В феврале 1922 г., заручившись ходатайствами председателя Совнаркома ТАССР К. Г. Мухтарова, в Москву отправилась делегация от трех республиканских вузов – Казанского университета, Политехнического института и Института народного образования. Политехнический институт представлял декан архитектурно-строительного факультета К. С. Олешкевич⁴⁰. Нужно отметить, что история хождения профессора по кабинетам наркомпросовских чиновников заслуживает особого внимания и является интересным примером взаимодействия провинциальной вузовской интеллигенции с различными советскими ведомствами. К. С. Олешкевич, будучи в Москве, проявил завидную настойчивость и за несколько дней добился приема сразу двух высокопоставленных чиновников Наркомпроса – заместителя главы Главпрофобра В. П. Волгина и члена коллегии Главпрофобра В. Э. Классена. В. П. Волгин сразу отказался поддерживать КПИ, заявив, что вопрос о его закрытии «уже решен и пересмотру не подлежит»⁴¹. Однако В. Э. Классен, сочувственно отнесшийся к К. С. Олешкевичу, согласился довести дело о КПИ до другого влиятельного правительственного ведомства ‒ Малого совета Совнаркома, после чего представители СНК согласились поддержать пять вузов Татарской республики, в том числе и политехнический институт.

Одновременно К. С. Олешкевич добивался содействия другого центрального государственного органа власти – Высшего совета народного хозяйства. Оказать помощь казанским политехникам согласились сам председатель ВСНХ П. А. Богданов – известный в то время защитник инженеров, и член Президиума ВСНХ А. Н. Долгов. П. А. Богданов также обещал выделить КПИ некоторые казанские предприятия для студенческой практики. Остается только удивляться, как провинциальному профессору удалось добиться не только личных встреч с первыми лицами советских ведомств, но и заручиться их поддержкой. Хлопоты К. С. Олешкевича не были напрасными. Через некоторое время дело о закрытии КПИ было приостановлено. От заместителя главы Наркомпроса М. Н. Покровского казанские преподаватели узнали, что действительно у СНК были планы оставить в стране всего четыре вуза. Но Наркомпрос и ВСНХ настояли на сохранении 34, в том числе и Казанского политехнического института, при условии, что его финансированием займутся местные органы власти⁴². После этих событий были закрыты Саратовский, Владикавказский и другие крупные политехнические институты⁴³.

Казанскому политеху также пришлось пойти на значительные сокращения. В целях экономии средств были объединены архитектурно-строительный и инженерный факультеты. Под давлением Главпрофобра экономический факультет был преобразован в узкоспециальный торгово-промышленный. Его деканом стал молодой специалист по марксистскому учению В. Т. Дитякин, заменивший ушедшего из жизни в 1921 г. профессора П. А. Никольского. Из состава факультета выбыли профессора А. А. Овчинников, Б. Е. Будде; бывший декан юридического факультета университета В. В. Ивановский не был утвержден Главпрофобром в качестве преподавателя⁴⁴. В этот же год из состава КПИ выделился сельскохозяйственный факультет, образовав вместе с лесным факультетом университета Институт сельского хозяйства и лесоводства. Из политехнического института выбыли профессора А. Е. Арбузов, Б. П. Кротов, В. В. Лепешкин, В. Ульянин и др.⁴⁵ Уход известных ученых значительно ослабил вуз.

Тяжелое материальное состояние, нехватка помещений и оборудования, постоянная борьба за сохранение целостности института, низкий уровень базовой подготовки студентов, пришедших осваивать сложнейшие инженерные профессии, не способствовали успешному учебному процессу. В результате к 1923 г. насчитывалось всего тридцать человек, сумевших успешно окончить институт. В 1924 г. в Казань для проверки высших учебных заведений прибыли представители Наркомпроса РСФСР А. В. Лялин и П. С. Философов⁴⁶. Перед чиновниками была поставлена простая задача ‒ закрыть как можно больше вузов в городе. К этому времени Казанский университет, сохранивший в основном опытных профессоров, постепенно оправлялся от потрясений революции и Гражданской войны и нарабатывал авторитет образцового советского вуза, в стенах которого учился В. И. Ленин. Педагогический институт настаивал на своей значимости как вуз, занимающийся подготовкой национальных кадров для школ республики. Институт сельского хозяйства и лесоводства был укомплектован лучшими профессорами физико-математического факультета университета, многие из которых вынуждены были уйти из политехнического института еще в 1922 г.

Казанский политехнический институт стал легкой мишенью для ревизоров и одним из первых попал в список вузов на закрытие. В качестве причины его ликвидации наркомпросовские чиновники указывали следующее: «Институт не оправдывает своего назначения, не отвечая требованиям вуза. Обставлен безнадежно плохо, нет квалифицированного персонала… Химическое отделение не отвечает запросам края. Инженерно-строительное отделение собственной специальной обстановки не имеет. Выставленные дипломные проекты составлены добросовестно, но не реальны по заданию и дают архитектуру старого типа… Торгово-промышленное отделение слабо по составу. Учитывая оборудование КПИ и слабый состав, целесообразнее реорганизовать КПИ в техникум, как вуз он не имеет никаких перспектив… Смотря на явное отсутствие у комиссии института опыта в организации современного втуза, да еще в необходимости в строгом соответствии с потребностями края, у преподавательского персонала института нет желания использовать опыт и знания коллектива такого вуза, как Казанский университет… В результате такой постановки дела в академической среде Казани, по справедливости, относятся с предубеждением к инженерам, выпускаемым институтом. И в шутку называют институт не политехническим, а полутехническим»⁴⁷. Предъявляемые претензии были основаны на поверхностном изучении состояния института, поэтому содержали мало конкретики, а в случае характеристики педагогического персонала были и вовсе не справедливы. Однако никакие аргументы и возражения политехников на этот раз не подействовали, и по решению Главпрофобра в 1924 г. политехнический институт был реорганизован в индустриальный техникум повышенного типа.

На рубеже 1920-1930-х гг. в высшей технической школе вновь началась коренная реорганизация. Она была обусловлена не только началом в СССР ускоренной индустриализации, но имела и политический контекст. Непосредственным поводом к началу обсуждения реформы втузов стало «шахтинское дело». Громкий политический процесс против «старых» специалистов-«вредителей» дал возможность И. В. Сталину и его сторонникам заявить о начале форсированного курса на замену «буржуазной» технической интеллигенции «пролетарскими кадрами»⁴⁸. После острых внутрипартийных дискуссий между Наркомпросом и СНК, с одной стороны, и представителями ВЦИК, с другой, втузы были переданы из ведения Наркомпроса в хозяйственные наркоматы «в целях приближения к народному хозяйству». Ректоры институтов теперь назначались Главным управлением высших и средних технических учебных заведений (как правило, из числа партийных работников) и были наделены всей полнотой власти во вверенном вузе. Следующим шагом реформы стала реорганизация многофакультетных политехнических институтов в узкоспециальные отраслевые учебные заведения.

В 1929 г. СНК РСФСР постановил вновь открыть в Казани политехнический институт в составе инженерно-строительного, химического и механического факультетов. Его директором был назначен партийный функционер З. З. Гимранов⁴⁹. В связи с тем, что в 1937 г. он попал в число жертв политических репрессий, о нем сохранилось мало сведений. Известно, что Гимранов не имел высшего образования, был выпускником елабужского городского училища, участвовал в Гражданской войне, в начале 1920-х гг. являлся руководителем тюркской части при организационном инструкторском отделе ЦК РКП(б) в Москве, ответственным секретарем татаро-башкирской коллегии при Губкоме РКП(б) в Уфе, позднее возглавил Казанский индустриальный техникум⁵⁰.

В организации института образца 1929 г. приняли участие ряд преподавателей КПИ 1919-1924 гг. Среди них были профессора К. С. Олешкевич, Н. Н. Парфентьев, И. И. Брюно, а также первый ректор вуза Д. Н. Зейлингер. Впрочем, к удивлению казанской общественности, уже немолодой профессор не только не вернулся в КПИ, но и объявил о своем переходе из Казани в политехнический институт города Сталино, в 1961 г. переименованного в Донецк. Как писал один из учеников профессора Д. Я. Мартынов: «Студенчество… рассматривало его как своего, и для всех нас было большой неожиданностью переход Д. Н. Зейлингера в новообразованный Донецкий политехнический институт. Было тогда ему 65 лет»⁵¹. Имя Д. Н. Зейлингера упоминается в воспоминаниях выпускника Донецкого политехнического института Т. Г. Фоменко. Автор отмечает, что Донецкий политех в конце 1920 ‒ начале 1930-х гг. имел репутацию места, куда ссылались за небольшие преступления, и казанский ученый был отправлен сюда «за несогласие с некоторыми мероприятиями, проводившимися Сталиным в вузах»⁵².

В 1930 г. Казанский политехнический институт прекратил свое существование, будучи разделенным на два отраслевых вуза – Казанский химико-технологический институт и Институт коммунального строительства. Система высшего технического образования Казани, начало которой положил политехнический институт в 1919 г., оказалась устойчивой и просуществовала весь советский период вплоть до наших дней.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Ходоровский И. И. Октябрь и просвещение // На фронте просвещения. Статьи и речи. ‒ М.-Л.: Государственное издательство, 1926. – С. 26.

2. Сапрыкин Д. Л. Инженерное образование в России: история, концепция, перспективы // Высшее образование в России. – 2012. ‒ № 1. – С. 128-129.

3. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: Т. XXXIII. Термические ощущения – Томбази. – СПб.: «Издательское дело», Брокгауз – Ефрон, 1901. – С. 128.

4. ГА РТ, ф. Р-262, оп. 4, д. 81, л. 9-26.

5. Подольская М. Бельгийский француз возродил Казань из руин // Наш дом – Татарстан. – 2014. ‒ № 6. ‒ С. 55.

6. Государственный архив Российской Федерации, ф. 2306, оп. 3, д. 367, л. 5.

7. Там же, л. 24.

8. Разманова Н. А. Из истории коммерческих училищ Москвы (1885-1918 гг.) // Вестник финансовой академии. ‒ 1998. ‒ № 4. ‒ С. 39.

9. ГА РТ, ф. Р-262, оп. 1, д. 1, л. 3.

10. Там же, л. 7.

11. Строительство новой жизни // Знамя революции. ‒ 3 декабря 1918 г. – С. 3.

12. ГА РТ, ф. Р-262, оп. 4, д. 5, л. 4-7.

13. Архив новейшей истории России. Серия «Публикации». Т. XII: Культура, наука и образование. Октябрь 1917-1920 гг. Протоколы и постановления Наркомпроса РСФСР: в 3 кн. Кн. 2. Январь – декабрь 1919. ‒ М.: Фонд «Связь эпох», Кучково поле, 2016. ‒ С. 19.

14. Каиль М. А. Из истории становления университетского образования в советской провинции // Вопросы образования. – 2013. ‒ № 1. – С. 256-272.

15. Fitzpatrick Sh. The Commissariat of Enlightenment. Sovet organization of education and the arts under Lunacharsky. October 1917-1921. – Cambridge: Cambridge University Press, 1970. – P. 59.

16. Ibid. – P. 75.

17. Иванов О. А. История Московской горной академии. – М.: Издательство «Горная книга», 2016. – С. 25.

18. ГА РТ, ф. Р-262, оп. 4, д. 10, л. 9-18.

19. Там же.

20. Иванов А. Е. Высшая школа России в конце XIX-XX века. – М.: Академия наук СССР, Институт истории СССР, 1991. – С. 58-60.

21. ГА РТ, ф. Р-262, оп. 4, д. 10, л. 5 об.

22. Там же, оп. 1, д. 7, л. 44.

23. Там же, д. 20, л. 41.

24. Расписание перемен: Очерки истории образовательной и научной политики в Российской империи – СССР (конец 1880-х – 1930-е годы). – М.: Новое литературное обозрение, 2013. ‒ С. 800-801.

25. ГА РТ, ф. Р-262, оп. 4, д. 13, л. 17.

26. Там же, л. 8.

27. Там же, оп. 1, д. 16, л. 41.

28. Там же, д. 7, л. 47.

29. Там же, оп. 4, д. 10, л. 16.

30. Fitzpatrick Sh. The Commissariat of Enlightenment… ‒ P. 67.

31. ГА РТ, ф. Р-262, оп. 1, д. 7, л. 90.

32. Там же, оп. 1, д. 20, л. 41 об.

33. Там же, оп. 4, д. 7, л. 119.

34. Там же.

35. Там же, оп. 1, д. 16, л. 41.

36. Расписание перемен… ‒ С. 365-368.

37. ГА РТ, ф. Р-262, оп. 4, д. 10, л. 69.

38. Там же, оп. 1, д. 24, л. 1.

39. Там же, оп. 4, д. 10, л. 88 об.

40. Там же, л. 89.

41. Там же, л. 89.

42. Там же.

43. Расписание перемен... ‒ С. 734.

44. ГА РТ, ф. Р-262, оп. 1, д. 22, л. 1.

45. Там же, оп. 4, д. 7, л. 93.

46. Там же, оп. 1, д. 25, л. 2.

47. Там же, л. 6-7 об.

48. Расписание перемен… – С. 739-752.

49. ГА РТ, ф. Р-262, оп. 1, д. 47, л. 1.

50. Там же.

51. ОРРК НБЛ КФУ, ед. хр. 10103, л. 10.

52. Фоменко Т. Г. У подножья: воспоминания. – М.: МАКС Пресс, 2010. – С. 230.

Список литературы

Каиль М. А. Из истории становления университетского образования в советской провинции // Вопросы образования. – 2013. ‒ № 1. – С. 256-272.

Расписание перемен: Очерки истории образовательной и научной политики в Российской империи – СССР (конец 1880-х – 1930-е годы). – М.: Новое литературное обозрение, 2013. – 896 с.

Сапрыкин Д. Л. Инженерное образование в России: история, концепция, перспективы // Высшее образование в России. – 2012. ‒ № 1. – С. 125-137.

Fitzpatrick Sh. The Commissariat of Enlightenment. Soviet organization of education and the arts under Lunacharsky. October 1917-1921. – Cambridge: Cambridge University Press, 1970. ‒ 380 p.

References

Kail M. A. Iz istorii stanovleniya universitetskogo obrazovaniya v sovetskoy provintsii [Excerpts on the history of the establishment of university education in Soviet provinces]. IN: Voprosy obrazovaniya, 2013, no. 1, pp. 256-272.

Raspisanie peremen: Ocherki istorii obrazovatelnoy i nauchnoy politiki v Rossiiskoy imperii – SSSR (konets 1880-kh – 1930-e gody) [Schedule of changes: Essays on the history of educational and scientific policy of the Russian Empire – the USSR (late 1880s – 1930s)]. Moscow, Novoe literaturnoe obozrenie publ., 2013, 896 p.

Saprykin D. L. Inzhenernoe obrazovanie v Rossii: istoriya, kontseptsiya, perspektivy [Engineering education in Russian: history, conception, prospects]. IN: Vysshee obrazovanie v Rossii publ., 2012, no. 1, pp. 125-137.

Fitzpatrick Sh. The Commissariat of Enlightenment. Soviet organization of education and the arts under Lunacharsky. October 1917-1921. Cambridge, Cambridge University Press, 1970, 380 p.

Фото предоставлены автором статьи.

The photos are submitted by the author of the article.

Сведения об авторе

Бушуева Людмила Александровна, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института истории им. Ш. Марджани АН РТ, e-mail: bushueva9@mail.ru.

About the author

Lyudmila A. Bushueva, Candidate of Historical Sciences, Senior Researcher at Sh. Mardzhani Institute of History, the Academy of Sciences of the Republic of Tatarstan, e-mail: bushueva9@mail.ru.

В редакцию статья поступила 10.04.2019, опубликована:

Бушуева Л. А. Технический вуз советской провинции на фоне эпохи революционных преобразований (к 100-летию Казанского политехнического института) // Гасырлар авазы ‒ Эхо веков. ‒ 2019. ‒ № 2. ‒ С. 136-149.

Submitted on 10.04.2019, published:

Bushueva L. A. Tehnicheskiy vuz sovetskoy provintsii na fone epohi revolyutsionnyh preobrazovaniy (k 100-letiyu Kazanskogo politehnicheskogo instituta) [The technical university of the Soviet province during revolutionary transformations (dedicated to the 100^th anniversary of Kazan Polytechnic Institute]. IN: Gasyrlar avazy ‒ Eho vekov, 2019, no. 2, pp. 136-149.