Козлова О. В. Татары в зеркале идентичностей на рубеже веков
В статье рассматривается вопрос соотношения гражданской и этнической идентичностей жителя Казанской губернии татарского происхождения в начале ХХ в.
Рубрика:
Тип статьи:
Научная статья
Язык статьи:
Русский
Дата публикации:
15.05.2012
Статья представлена в издании
Гасырлар авазы - Эхо веков 1/2 2012
Татары в зеркале идентичностей на рубеже веков
К началу ХХ столетия единая Российская империя достигла геополитического равновесия границ. Сформировалось уникальное государство, полиэтническое население которого было объединено общностью исторических судеб, этническими и экономическими связями*. Этот сложный организм требовал от государственной власти гибкой и глубоко осмысленной политики, направленной на поддержание межэтнического равновесия. В отличие от «классических» колониальных империй, Россия на протяжении столетий разрасталась главным образом путем вхождения в ее состав различных территорий и народов на основе договоров1. Этим и объясняется длительное сохранение местных порядков, автономного управления, многообразия форм взаимоотношений между «инородческими» окраинами и центром.
Существует мнение, что единой программы «национальной политики»** в Российской империи не существовало2. Действительно, в рассматриваемый период не было официальных документов, формулировавших принципы и концептуальные основы «национальной политики» империи. Эта политика формулировалась применительно к конкретным конфессиям и народам на том или ином этапе.
Более того, следует отметить, что в Российской империи национальная принадлежность как таковая не имела определяющего значения. Большее внимание уделялось конфессиональной принадлежности человека и степени владения государственным (русским) языком. Также отсутствовали и какие-либо государственные структуры, контролирующие данную сферу жизни общества. В Российской империи все проблемы, связанные с «национальной политикой», входили в компетенцию Министерства внутренних дел, что наглядно раскрывает отношение власти к данному вопросу. «Национальная политика» имела конкретную цель: сохранение и укрепление единой и неделимой Российской империи, что подтверждается первыми же статьями «Основных законов», принятых 23 апреля 1906 г.3
На рубеже XIX-ХХ вв. заметно возросла экономическая, культурная и политическая активность многих народов. В эту эпоху в российской политической жизни важное место начинает занимать «инородческий вопрос», который придавал «особенную остроту проблемам поддержания целостности империи»4. Умами широких слоев населения овладевали недоверие к властям, крушение, разочарование в идеалах, в возможности каких бы то ни было улучшений5.
Одну из множества точек зрения о путях разрешения национального вопроса представляли национальные движения и национальные элиты. Возникает вопрос: «Чьи интересы они отстаивали, и как себя идентифицировало нерусское, неправославное население страны?» Рассмотрим его на примере татарского населения Казанской губернии, которое в данный период часто именовало себя мусульманами.
Большинство исследователей отмечает, что замещение этнической идентификации конфессиональной (исламской) была характерным явлением для многих мусульман России в первое десятилетие ХХ в.6 О тесной взаимосвязи мусульман России свидетельствует следующий архивный документ: «По полученным Его превосходительством туркестанским генерал-губернатором сведениям, в Сырдарьинскую и другие области Туркестанского края в течение нескольких последних лет на летнее вакационное время выезжают молодые татары “мударрисы” из татарского медресе “Галия” в г. Уфе и открывают летние юрты-школы для местного киргизского населения. Обучение в этих школах открывается без всякого разрешения, ведется по натуральному методу, но далеко не в интересах российской государственности»7. Является ли это доказательством того, что религиозная идентичность находилась в системе идентичностей на первом месте? Ответить на этот вопрос мы можем только опосредованно, так как имеющиеся материалы* являются косвенными свидетельствами, по которым можно судить лишь о том, как воспринимало общество ту или иную идентичность человека.
В контексте рассматриваемой проблемы интерес представляет следующий документ, датированный 12 сентября 1907 г.: «На днях возвратился в г. Чистополь, — доносил начальству Казанского жандармского управления вахмистр Зотов, — шакирд местной медресе Махмуд Мухаметшин,.. стал пропагандировать среди местных татар, что они с целью достижения разных свобод и удовлетворения нужд своих должны соединиться все воедино и следовать примеру, хотя бы и Польши, как те, сравнительно немногочисленные, а соединились воедино и добиваются прав своих, причем первые из них уже добились кое-что, а мы де мусульмане, имея в России 28 миллионов жителей, ничего не делаем»8.
Идея единства мусульман России в начале ХХ столетия витала в воздухе. «Обучающиеся в высших учебных заведениях империи студенты-мусульмане начали организовываться в самостоятельные студенческие группы… Идея объединения студентов-мусульман России встретила среди последних самое живое сочувствие…»9
Можно согласиться с мнением о том, что в период формирования этноса волго-уральских татар одним из компонентов их этнического самосознания, за исключением крещеных татар, оставался термин «мусульмане»10. В этом плане весьма важно и то обстоятельство, что национальные идеологи татар в 1917-1918 гг. для обозначения своей нации оперировали понятием «мусульмане тюрко-татары Внутренней России и Сибири»11. В Государственной Думе России депутатские объединения были двух типов, в том числе национально-конфессионально-региональные группы, например, мусульманская фракция12.
Однако остается открытым вопрос о том, когда в структуре идентичности татар-мусульман начал брать верх этнический компонент. По мнению Д. М. Исхакова, в становлении татарской нации выделяются три этапа: этап развития «мусульманской» нации (XVIII — середина XIX вв.), этап формирования «этнической» (этнокультурной) нации (пореформенный период — начало ХХ в.) и этап складывания «политической» нации (первые два с половиной десятилетия начала ХХ в.)13. Он же отмечает, что «в 1914 г. казанский губернатор П. Боярский сделал важное наблюдение, заметив, что если «раньше на вопрос: какой ты нации, татарин отвечал — мусульманской», то теперь «в Казанской губернии тяготение мусульман к религиозному фанатизму ослабевает и крепнет стремление к поднятию народности, усвоению татарского национализма…»14
Как власть воспринимала своих подданных нерусского происхождения, в частности татар, проживавших в Казанской губернии? Судя по ряду документов, можно предположить, что этнический и конфессиональный компоненты идентичности сливались для нее воедино, и связано это было с тем, что сам татарский этнос в данный период находился только на пути этнического осознания себя самого. «Следует учитывать, что политика в вопросах идентичности в империях несколько сложнее и гибче, чем в национальных, а особенно, национализирующихся государствах, — считает А. Миллер. — Для имперской власти приоритетом является не насаждение культурной и языковой гомогенности населения окраин, а то, насколько та или иная версия этнической идентичности совместима с лояльностью династии и империи15.
В рассматриваемый период власти не оставляли попыток осуществить русификацию нерусского населения. Особое внимание обращалось на насаждение русского языка в национальных учебных заведениях. Мектебы и медресе — мусульманские школы, по разъяснению Министерства народного просвещения от 30 июня 1892 г., могли быть открыты только с разрешения директора народных училищ16. Преподавание разрешалось вести только по одобренным русской цензурой учебникам17. Согласно утвержденным 31 марта 1906 г. «Правилам о начальных училищах для инородцев, живущих в восточной и юго-восточной России», учебные книги и пособия должны были печататься «русскими буквами на инородческом наречии»18. Эти же правила передавали общий надзор за медресе и мектебами инспекторам инородческих училищ19. Высочайшим повелением от 11 октября 1890 г. был установлен образовательный ценз для духовных лиц магометанского вероисповедания, включающий в себя обязательное знание ими русской разговорной и письменной речи20.
Предпринимаемые меры являлись серьезной угрозой национальной самобытности татар, и они это хорошо понимали. Фонды Казанского губернского жандармского управления и канцелярии казанского губернатора наполнены делами об открытии подпольных мусульманских школ21, а также о волнениях, связанных с введением любого «нового распоряжения, касающегося быта, школы и религии магометан»22.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Под стягом России: Сб. архивных док. – М., 1992. – 432 с.
2. Дякин В. С. Национальный вопрос во внутренней политике царизма (XIX в.) // Вопросы истории. – 1995. – № 9. – С. 131; Абдулатипов Р. Г., Болтенкова Л. Ф., Яров Ю. Ф. Федерализм в истории России. – М., 1992. – Кн. 1. – С. 139.
3. Государственная Дума в России в документах и материалах. – М., 1957. – С. 144-146.
4. Циунчук Р. А. Думская модель парламентаризма в Российской империи: этноконфессиональное и региональное измерения. – Казань, 2004. – С. 5.
5. К такому выводу пришла группа ученых, подготовившая под руководством А. Н. Зорина коллективную монографию, посвященную общественному быту поволжских городов на рубеже двух столетий, см.: А. Н. Зорин. Очерки городского быта дореволюционного Поволжья. – М., 2000. – 693 с. Цитата по: Губогло М. Н. Идентификация идентичности: Этносоциологические очерки. – М., 2003. – С. 72.
6. Губогло М. Н. Указ. соч. – С. 257.
7. Начальнику Казанского губернского жандармского управления от начальника Туркестанского районного охранного отделения (г. Ташкент) // НА РТ, ф. 199, оп. 1, д. 906, л. 7.
8. Наблюдение за магометанским населением по Чистопольскому уезду: донесение вахмистра дополнительного штаба Казанского губернского жандармского управления М. Зотова от 12.09.07 // НА РТ, ф. 199, оп. 1, д. 497, л. 7.
9. Циркуляр Департамента полиции начальникам губернских жандармских управлений № 96333 // НА РТ, ф. 199, оп. 1, д. 906, л. 61.
10. Исхаков Д. М. Татары: перепись и политика. – Казань, 2010. – С. 12.
11. Там же. – С. 22.
12. Циунчук Р. А. Указ. соч. – С. 375.
13. Исхаков Д. М. От нации «мусульманской» — к нации татарской // Татарстан. – 1995. – № 9-10. – С. 79-83.
14. Исхаков Д. М. Указ. соч. – С. 79.
15. Миллер А. Империя Романовых и национализм: Эссе по методологии исторического исследования. – М., 2008. – С. 80.
16. НА РТ, ф. 1, оп. 4, д. 876, л. 6.
17. Там же.
18. Там же, д. 2670, л. 2.
19. Там же.
20. Там же, д. 999, л. 1.
21. Там же, д. 674, л. 1; д. 876, л. 6; д. 646, л. 4; д. 3932, л. 106.
22. Там же, ф. 199, оп. 1, д. 46, л. 13-14; ф. 1, оп. 4, д. 646, л. 14; д. 876, л. 6, 11; д. 2670, л. 2.
Ольга Козлова
кандидат исторических наук
* По данным Первой Всероссийской переписи населения 1897 г. в Российской империи насчитывалось около 200 национальностей, из которых 43 % составляли великороссы, а 57 % — так называемые «инородцы».
** В российской историографии до сих пор существует некая двойственность понятий, исходящая из того, что у такой ключевой дефиниции, как нация, все еще нет общепринятого смысла. Часть ученых под нацией понимает этническую общность, в связи с чем понятие национальная политика приравнивается по смыслу к понятию «этническая политика» или «этнонациональная политика». Их противники призывают к европейскому пониманию нации как согражданства. В данном контексте «национальная политика» представляет собой общероссийскую политику (ср. «национальный проект», «национальная идея»). В данной статье «национальная политика» будет пониматься с первой точки зрения. Простая замена дефиниции на этническую политику на данном этапе развития социальных наук невозможна (см.: В. С. Малахов. Русский национализм: Социальный и культурный контекст. – М., 2008. – 448 с.).
* В работе были использованы фонды Национального архива Республики Татарстан. Ф. 1 содержит в себе комплекс документов канцелярии казанского губернатора. Сюда входит делопроизводственная документация, включающая разнообразные прошения на имя губернатора: о желании издавать газеты и журналы на татарском языке, о возможности открытия в селах и деревнях мектебов и медресе. Большое количество дел касается «вредной деятельности мулл» и способов ее пресечения государственной властью. В канцелярии губернатора рассматривались разнообразные вопросы, по которым можно охарактеризовать «национальную политику»: вопросы контроля над татарской книжной торговлей, дела о беспорядках из-за крещения татарских детей, об ограждении остающихся в православии крещеных татар и т. д. Ф. 199 — это документация, связанная с деятельностью Казанского губернского жандармского управления. В основном, она содержит отдельные дела, связанные с наблюдением за мусульманским населением губернии, дела о мусульманских съездах, дневники агентурных сведений по наблюдению за лицами, занимающимися панисламистской пропагандой. В фонде присутствуют ежегодные отчеты о политическом настроении населения губернии, есть множество отдельных дел об открытии нелегальных татарских школ и типографий.
Другие статьи
Статья посвящена истории создания и становления деятельности Геральдического совета при Президенте Республики Татарстан. Подробно охарактеризованы этапы создания нормативной базы.
Статья посвящена проблемам системы просвещения и педагогической мысли Древнетюркского каганата.
В статье приводится краткий анализ происхождения этнонима татары на основании научных работ японского ученого Яути Ватару и других этимологов и историков.
Публикация перевода текста письма римского папы Иннокентия IV золотоордынскому правителю Сартаку (1254 г.).
В материалах Таврической и Саратовской ученых архивных комиссий, первых региональных археологических центрах по изучению Нижнего Поволжья, зафиксированы и описаны предметы, относящ
Переписчики древних фолиантов уделяли особое значение ее художественному облику. В оформлении книги татарские каллиграфы использовали систему символов.
