А. Кабирова. «Никаких улучшений в работе городского хозяйства…нет» (Коммунальная инфраструктура городов ТАССР в период Великой О

К 70-летию Победы в Великой Отечественной войне

«Никаких улучшений в работе городского хозяйства… нет»

(Коммунальная инфраструктура городов ТАССР в период Великой Отечественной войны)

Исторически сложилось так, что с самого начала существования советского государства, несмотря на декларируемые постулаты о необходимости повышения материального благосостояния граждан, важности развития коммунально-бытовой инфраструктуры, социальная сфера всегда оставалась на втором плане и финансировалась по остаточному принципу. И в 1920-е, и в 1930-е гг. проблемы жизнеобеспечения людей решались значительно медленнее, чем экономические вопросы. В годы Великой Отечественной войны вопросы благоустройства и улучшения социально-бытового положения советских людей тем более отошли на второй план. Жизнь общества целиком и полностью сосредоточилась на задаче защиты Отечества от ненавистного врага и достижения Победы. Приоритетным в военное время являлся лозунг «Все для фронта! Все для Победы!» Коммунальное хозяйство поддерживалось лишь в той степени, в какой оно обеспечивало возможность восстановления человеческого организма для продолжения трудовой деятельности. Документы, хранящиеся в фондах государственных архивов, позволяют проследить уровень благоустроенности бытовой сферы в ТАССР в чрезвычайных условиях, оценить степень решения вопросов ремонта жилищ, состояния водоснабжения, освещения, обеспечения топливом.

Острейшей проблемой в годы войны оставался жилищный вопрос. Являясь непростым и до войны, он усугубился в связи с прибытием в республику эвакуированных. Уже к январю 1942 г. согласно официальным данным ТАССР приняла 273 532 человека¹. Под жилье приспосабливались общественные и производственные здания, помещения школ, дачные постройки. Под нажимом администрации местное население предоставляло часть своей площади приезжим. Средняя жилая площадь на одного проживавшего в республике составляла 4 кв. метра². Вместе с тем массовый характер имели факты, когда на человека приходилось по 2-3, а иногда и менее кв. метров³.

Большие трудности наблюдались не только с количественными, но и с так называемыми качественными показателями жилого фонда. Многим эвакуированным рабочим и служащим промышленных предприятий приходилось селиться на значительном расстоянии от основного места работы и тратить не менее 3-4 часов на дорогу. Показательной в этом плане является докладная записка директора казанского авиационного завода № 22 В. А. Окулова от 14 июля 1943 г. Отвечая на официальный запрос руководящих органов о материально-бытовых условиях рабочих, он пишет: «Завод располагает жилищным фондом 70 914 кв. метров в заводских поселках на расстоянии 0,5-2 километра от завода… На имеющейся жилплощади в заводских поселках проживает лишь 50 % работающих на заводе… Остальная часть — 50 % рабочих — проживает в районах Казани на расстоянии от 10 до 20 километров от завода. Из них 40 % рабочих, эвакуированных из Москвы, Ленинграда, Керчи, проживает на подселении у квартиросъемщиков…»⁴

Однако и у тех, кто устроился, жилищные условия часто не соответствовали необходимым параметрам. В архивных фондах имеются документы, свидетельствующие, например, о том, что в «квартире семьи военнослужащего А. И. Семенова холод — минус 3-5 градусов, даже померзли все цветы». Или что «отец красного командира Д. Я. Рогожина в комнате замерзает»⁵ (речь идет о жилищных условиях эвакуированных, размещенных в г. Чистополь. — А. К.).

Многие жилые помещения требовали ремонтных работ. Но выделяемые для этого средства с началом войны резко сократились. При ежегодном среднем износе жилфонда по Татарской АССР в 7 млн рублей в ремонт вкладывалось: в 1940 г. — 7 741 тысяча рублей, 1941 г. — 4 082 тысячи, 1942 г. — 2 636 тысяч, 1943 г. — 5 159 тысяч, 1944 г. — 6 020,7 тысяч, 1945 г. — 7 100 тысяч⁶, т. е. положение начало восстанавливаться только ближе к концу войны. В итоге к 1945 г. изношенность жилых площадей по республике достигала 37 %. Только по г. Казани насчитывалось 116 аварийных домов. В наиболее неудовлетворительном состоянии находились здания по ул. Федосеевской, Некрасова, Куйбышева и Островского⁷.

Следует сказать, что коммунальные службы города пытались, насколько позволяли обстоятельства, привести в порядок жилые помещения. Уполномоченные домов и старшие по квартирам требовали от жильцов должного соблюдения правил пользования и содержания жилых помещений. Это становилось особенно актуальным в связи с тем, что в условиях войны квартиросъемщики сами разрушали свои жилища, расхищая на отопление лестничные клетки, заборы, двери, подоконники, деревянные ограждения. Административные органы, не зная, как исправить ситуацию, пытались влиять на граждан мерами репрессивного порядка. В 1944 г. за злостное невыполнение обязательных предписаний по эксплуатации жилых помещений было осуждено 42 человека, в 1945 г. эта цифра возросла до 53⁸.

Мало помогало в решении этой проблемы выделение средств на ремонт муниципального жилья, так как освоить их в должной степени не представлялось возможным: не хватало рабочих рук и необходимых стройматериалов. В значительной степени ремонтные работы требовались в частном секторе. Оставшись без мужчин-хозяев, женщины не могли справиться с навалившимся на них объемом по устранению неполадок. В итоге проблемы нарастали как снежный ком: некачественно отремонтированное жилье через некоторое время снова нуждалось в ремонте.

В партийные и советские органы массово поступали заявления с просьбой о помощи. Так, жена фронтовика Каримова, проживающая по ул. Тукаевская, в течение двух лет просила администрацию Сталинского района г. Казани произвести ремонт потолка и уборной, от которой «все нечистоты попадают прямо в квартиру». Не дождавшись помощи, Каримова «была вынуждена заколотить свою квартиру и перейти к соседям, куда ее временно впустили с тремя малолетними детьми». При этом ответственные лица отчитались перед вышестоящими органами о том, что ремонт выполнен (как указано в документе, жалоба поступила 8 июля 1942 г., а разрешена 15 ноября указанного года с выполнением ремонта)⁹.

Частым поводом для беспокойства и обращения в соответствующие инстанции являлись неисправности в печах и дымоходах. «В горком хожу более двух месяцев, чтобы мне в квартире отремонтировали трубу и сложили маленький подтопок для тепла… В квартире, как затопишь печь, полно дыма», — пишет на имя секретаря Чистопольского горкома ВКП(б) в заявлении от 22 декабря 1941 г. жена фронтовика А. И. Семенова, требуя произвести необходимые работы¹⁰. «У меня неисправен дымоход, совершенно нельзя топить печь или поставить самовар, весь дым идет в помещение, в комнате приходится открывать окна и двери, дети задыхаются», — жалуется жена капитана В. С. Никулина из г. Бугульмы, адресуя свое письмо от 22 августа 1942 г. начальнику политуправления РККА¹¹. В обоих случаях меры были приняты только после вмешательства партийных органов.

Насущной проблемой для населения в годы войны являлось отопление жилищ. Центральное отопление в республике было развито слабо. В Казани оно имелось только в 27 из 4 225 домов местных Советов¹² (правда, на эти 27 зданий приходилось 33,1 % всей муниципальной жилой площади города), к тому же часто находилось в неисправном состоянии. В основном в таких домах размещали граждан, имевших более высокий статус. В частности, в Государственном архиве РФ хранится документ, в котором анализируется состояние бытовых и жилищных условий работников Академии наук СССР, эвакуированных в Казань из Москвы. Их разместили именно в помещениях, предполагавших наличие центрального отопления.

Но наличие еще не означало нормальное функционирование, что подтверждается результатами специальных проверок. Организованная в феврале 1942 г. Наркоматом Государственного контроля РСФСР комиссия по проверке жилья и быта ученых записала в своих протоколах, что в квартире академика С. Л. Соболева по ул. Чехова из-за неисправности отопления «комнаты все сырые, стены покрыты плесенью, температура минус 9-10 градусов тепла»; в доме академика В. Поздюнина, проживавшего по ул. К. Маркса, центральное отопление вообще заморожено, поэтому «комната сырая, с 20 января не отапливается, температура в комнате около 2 градусов мороза»¹³. Выходом из ситуации в таких домах становилось использование печки-буржуйки. Таковые были установлены в комнатах академика М. М. Покровского и члена-корреспондента Б. А. Введенского¹⁴.

Процитированные выше источники свидетельствуют о том, что основным видом отопления в республике в военный период было печное. Топливом служили дрова, уголь, торф. Заготовка дров и торфа для общественных нужд являлась одной из разновидностей трудовых повинностей горожан. Промышленные предприятия и культурно-бытовые учреждения занимались самоснабжением топливом. Но, согласно архивным материалам, заготовка топлива велась неудовлетворительно. По этой причине, к примеру, в 1943 г. лишь 50 семей фронтовиков из 1 500, закрепленных за казанским заводом № 144, смогли получить дрова, остальные вынуждены были обивать пороги или решать вопрос самостоятельно¹⁵.

Критическое положение с заготовкой и вывозом дров наблюдалось в учреждениях образования. Обеспечение школ республики топливом перманентно характеризовалось как находящееся «под угрозой срыва». Из 303 тысяч кубометров, необходимых на отопительный сезон, в 1943 г. на 15 августа было заготовлено только 240 856 (79,4 %), при этом вывезено 13 304 (34,5 %)¹⁶. Поэтому неудивительно, что ближе к весне, когда заканчивались запасы, многие школы испытывали огромные сложности, не зная, как обогреть помещения.

Тяжелая ситуация складывалась и с электроосвещением. В Казани было электрифицировано 96,7 % домов, находившихся на балансе города¹⁷. Но в связи с энергодефицитом власти ограничивали подачу электричества в помещения муниципального жилого фонда. Несмотря на то, что за годы войны производство электроэнергии по ТАССР возросло с 331 млн кВт/час в 1940 г. до 491 млн кВт/час в 1945 г.¹⁸, первоочередными являлись производственные нужды. Согласно источникам, электрическое освещение в домах граждан отключалось нередко на 10-12 дней¹⁹, а в ряде случаев и до двух месяцев²⁰. Освещались городские квартиры и комнаты в основном керосиновыми лампами, при этом керосин еще необходимо было добыть. В связи с повысившимся спросом он перешел в разряд остродефицитных товаров. При анализе дел о расхищениях в военное лихолетье множественно фигурируют разбазаривание и сбыт по спекулятивным ценам керосина²¹.

Остро стояла в военный период проблема водоснабжения. В Казани водопроводом было оборудовано только 328 домов местных Советов с жилой площадью 133 080 кв. метров (что составляло 15 % от общей площади жилого фонда города)²². Не имевшие водопровода ходили за водой на разборные колонки, иногда доставку воды организовывали путем подвозки. Эта мера практиковалась в исключительных случаях. Обеспеченность столицы республики водой составляла в годы войны 60-70 %. При ежедневной потребности жителей в 30-35 тысяч кубометров, существующая водопроводная сеть давала не более 20-22 тысяч. Расход воды на одного человека снизился с 36,5 литров в 1941 г. до 25,3 литров в 1943 г.²³

Не лучше обстояло дело и в других городах республики. Из 11 районных городов ТАССР водопроводы имелись в пяти: Чистополе, Зеленодольске, Елабуге, Мензелинске, Бугульме. Они обеспечивали водой только 20-30 % общей потребности населения, так как находились в аварийном состоянии. В Мензелинске и Елабуге городские водопроводы были построены в начале ХХ в. В укладке в свое время использовались чугунные, железные и деревянные трубы, и к 1940-м гг. все они пришли в полную негодность. Для восстановления водоснабжения в районных городах требовалось проведение реконструкционных работ. По расчетам специалистов, на них необходимо было затратить не менее 700 тысяч рублей, которые взять в условиях войны было неоткуда²⁴.

Важное социальное значение имели вопросы благоустройства жилья, включавшие в себя мероприятия по поддержанию санитарной чистоты жилых помещений и прилегающих территорий. Система канализации в Казани в военный период была проведена только в 328 домах, с площадью охвата 133 080 кв. метров всей жилой площади местных Советов (или 15 %)²⁵. Но состояние ее было неудовлетворительное, трубы часто забивались, все нечистоты и фекальные воды выливались прямо на улицы города. Коммунальные службы очистки и ассенизации Казани с потоком нахлынувших проблем своими силами не справлялись²⁶. Еще хуже обстояло дело в Чистополе, Зеленодольске, Бугульме, Елабуге и Мензелинске, где имелось лишь по 1-2 лошади, работавших на вывозе нечистот²⁷.

Откладывать решение этих проблем было нельзя. Поэтому бороться с ними предстояло самим жителям городов и поселков. Партийно-советские органы инициировали проведение санитарных месячников, во время которых очистка и благоустройство осуществлялись руками и средствами населения. Как правило, выполнялся текущий ремонт, вывоз нечистот; позже в зависимости от финансирования началась покраска фасадов зданий, заборов, номерных табличек домов. К концу войны, в 1944-1945 гг., когда объемы денежных средств по расходным статьям в социальной сфере почти достигли довоенных показателей, были организованы работы по озеленению.

О том, что у руководства республики в военное время не хватало финансовых возможностей для благоустройства, можно судить хотя бы по тому, что даже центр г. Казани с его уникальным, всеми признанным архитектурным памятником Кремлем находился к концу войны в удручающем состоянии. Учитывая, что 1945 г. был юбилейным для республики (25-летие образования ТАССР), 30 января 1945 г. было утверждено постановление «О плане строительных работ по Казанскому Кремлю на 1945 год», согласно которому на ремонт объектов Кремля выделялось 770 тысяч рублей²⁸. В частности, предусматривалось устройство водостоков и канализации кремлевских корпусов, озеленение территории Кремля и прилегающего к нему бульвара, восстановление обрушившихся кремлевских стен, ремонт Спасской башни и асфальтовых покрытий Кремля. Однако, как свидетельствуют документы, многое из намеченного не было выполнено²⁹.

В условиях низкого уровня состояния коммунальной сферы городов ТАССР в 1941-1945 гг. особенно возрастала роль и значимость в жизни населения коммунально-бытовых предприятий. В связи с угрозой эпидемий важное место отводилось функционированию банно-прачечного хозяйства. Поскольку только бани с нахлынувшим потоком населения не справлялись, функцию по соблюдению чистоты и гигиены граждан, а также своевременной обработке эпидочагов выполняли душевые, санпропускники, дезокамеры и т. д. С прибытием в республику эвакуированных СНК Татарской АССР и горисполком попытались существенно увеличить сеть таких учреждений, и это им удалось за счет ведомственных предприятий. Благодаря строительству новых и восстановлению ранее закрытых количество душевых в Казани за период с 1 января по 1 августа 1942 г. было увеличено с 41 до 65, санпропускников — с 6 до 20, бань — с 18 до 28, дезокамер — с 27 до 98, ручных прачечных — с 6 до 22³⁰.

Эти сведения были озвучены в докладе председателя исполкома Казанского горсовета депутатов трудящихся Д. М. Тышкевича в 1942 г. Но здесь следует иметь в виду, что при этом учитывалась вся наличная сеть противоэпидемических служб города, включая фабрично-заводские. На государственном же балансе непосредственно в самой Казани числилось только пять коммунальных бань для общественных нужд. Согласно официальной отчетности горожане имели в своем распоряжении 2 360 помывочных мест³¹, хотя реально действующих мест было существенно меньше — не более 1 842 (или 80 % от наличных). Ситуация в банях представлялась крайне неудовлетворительной. Из года в год план помывок не выполнялся: только в 1944 г. вместо запланированных 5 550,0 тысяч человек было пропущено всего 4 241,3 тысячи³². Главной причиной невыполнения запланированных показателей являлся простой в часах, связанный в основном с отключением горячей воды, электроэнергии, проведением ремонтных работ и т. д.³³

Само санитарно-гигиеническое состояние бань было катастрофическим: помещения убирались плохо, не хватало инвентаря, краны были неисправны. Температура в «раздевальнях» и «мыльнях» была недопустимо низкой. В бане № 3, к примеру, она достигала только 11-15 градусов; в коллективном санпропускнике бани № 2 не поднималась выше 13; в женском классе бани № 1 — 14 градусов³⁴.

Примерно такая же обстановка в коммунальных общественных банях наблюдалась и в остальных городах республики. В Буинске и Набережных Челнах подвоз воды в бани осуществлялся в бочках при помощи гужевого транспорта. Для присоединения бань к водопроводной сети необходимо было тянуть трубы: в Набережных Челнах на 1 500 погонных метров, в Буинске на 100³⁵.

Таким образом, изучение архивных документов показывает, что коммунальная инфраструктура городов ТАССР в годы Великой Отечественной войны находилась в запущенном состоянии. Жителям республики приходилось во многом самостоятельно решать вопросы как с благоустройством и ремонтом своего жилья, так и соблюдением элементарных санитарно-гигиенических норм. Органы власти с помощью административного ресурса предпринимали попытки улучшить ситуацию, но объективный ход событий не способствовал разрешению накопившихся проблем.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. НА РТ, ф. Р-1296, оп. 18, д. 508, л. 183.

2. ЦГА ИПД РТ, ф. 5358, оп. 1, д. 10, л. 68.

3. Там же, ф. 840, оп. 1, д. 314, л. 37.

4. Там же, д. 387, л. 19.

5. Там же, ф. 48, оп. 3, д. 291, л. 28, 33.

6. НА РТ, ф. Р-1804, оп. 1, д. 66, л. 2.

7. Там же.

8. Там же, л. 2 об.

9. Там же, ф. Р-326, оп. 1, д. 830, л. 118.

10. ЦГА ИПД РТ, ф. 48, оп. 3, д. 291, л. 28.

11. Там же, ф. 86, оп. 1, д. 355, л. 90.

12. НА РТ, ф. Р-1804, оп. 1, д. 66, л. 1.

13. Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ), ф. А-339, оп. 1, д. 344, л. 1-2.

14. Там же.

15. ЦГА ИПД РТ, ф. 15, оп. 5, д. 794, л. 77.

16. Там же, д. 698, л. 53 об.

17. НА РТ, ф. Р-1804, оп. 1, д. 66, л. 1.

18. Народное хозяйство Татарской АССР к 50-летию со дня образования: Стат. сб. – Казань, 1970. – С. 42.

19. ГА РФ, ф. А-339, оп. 1, д. 344, л. 1.

20. НА РТ, ф. Р-3610, оп. 1, д. 386, л. 18.

21. ЦГА ИПД РТ, ф. 15, оп. 5, д. 1240, л. 28.

22. НА РТ, ф. Р-1804, оп. 1, д. 66, л. 1.

23. Российский государственный архив социально-политической истории, ф. 17, оп. 88, д. 343, л. 129.

24. НА РТ, ф. Р-1130, оп. 2, д. 1334, л. 20.

25. Там же, ф. Р-1804, оп. 1, д. 66, л. 1.

26. Там же.

27. Там же, ф. Р-1130, оп. 2, д. 1334, л. 20 об.

28. Там же, ф. Р-128, оп. 2, д. 65, л. 1.

29. Кабирова А. «Сделать Кремль музеем и сердцем республики…» // Гасырлар авазы – Эхо веков. – 2009. – № 1. – С. 6-8.

30. НА РТ, ф. Р-326, оп. 1, д. 788, л. 39.

31. Там же, ф. Р-1130, оп. 2, д. 1332, л. 10.

32. Там же, л. 5.

33. Там же.

34. Там же, л. 14.

35. Там же, д. 1334, л. 20.

№ 1. Докладная записка контролера Народного комиссариата государственного контроля РСФСР по Народному комиссариату коммунального хозяйства Г. Н. Гришина заместителю народного комиссара Государственного контроля РСФСР Р. М. Алексаньяну о проверке санитарного состояния г. Казани

6 июля 1942 г.

Произведенным повторным ознакомлением с работой предприятий городского коммунального хозяйства г. Казани и санитарным состоянием города установлено:

Никаких улучшений в работе городского коммунального хозяйства за время с 1.V по 1.VII-1942 г. нет. Результаты месячника очистки, проводимого в течение марта-апреля месяцев, не закреплены. Очистка города идет неудовлетворительно, и существующее положение создает рост острожелудочных и кишечных заболеваний.

Дворы жилого фонда местных советов, места общего пользования, рынки, улицы, площади содержатся в крайне антисанитарном состоянии.

Помойки, мусорные ящики, дворовые уборные переполнены, нечистоты и помои растекаются по дворам и на улицы (улицы Куйбышева, Кирова, Дзержинского и др.). Канал «Булак», проходящий по центру города, не очищен, в ряде пунктов города образовались незаконные свалки мусора — ул. Университетская, Сибирский тракт и др.

Хозяйство городского треста очистки не восстановлено, плана работ на 1942 г. нет. Из 25 автомашин продолжают работать лишь 3-4 машины, ремонт остальных не производится. Выделенные распоряжениями СНК РСФСР от 22/IV и 27/V фонды на горючее и резину не реализованы.

В гужевом ассенизационном обозе осталось лишь 37 лошадей против 46 по состоянию на 18/IV. За время апрель-май месяц пало и было прирезано 10 лошадей за истощение. Фактически на очистке города работают 9-10 лошадей, 7 лошадей отданы на НЖ4-4 (жилищный отдел) Казанской железной дороги и 9 лошадей за необеспеченностью кормами переданы близлежащим колхозам. Инвентарь ассенизационного обоза не восстановлен и к работе пригодно лишь 5 ассенизационных бочек, 2-3 чуманки и 3 полка. Отвод лугов для сенокоса гуже[вому] транспорту треста очистки не оформлен. Рабочей силой транспорт треста не укомплектован.

Плановой профилактической прочистки городской канализационной сети городской трест «Водоканал» не ведет. Надзора за сливом нечистот в дворовые канализационные колодцы не организовано. Канализационная городская сеть засорена и ряд уличных магистралей находится в подпоре, выливая сточную жидкость на улицу (ул. Дзержинского, Шмидта и Свердлова).

Штаты рабочих прочистников треста «Водоканал» и аварийных бригад не укомплектованы, вызовы бригад на прочистку канализационной сети остаются не выполненными. Отпущенные средства по капитальному ремонту городской сети на 1942 г. в сумме 93,6 тыс[яч] руб[лей] освоены лишь в сумме — 6 тыс[яч] рублей.

Ассигнования на капремонт водопроводной сети — 100,2 тыс[яч] рублей — не использованы полностью. Рабочее давление в водопроводной сети в дневное время не превышает 1,5-2 атм[осфер], и вода во 2 и 3-й этажи в верхней части города не подается.

Повышение давления до 4-4,5 атм[осфер] и увеличение количества подаваемой воды за счет блокировки питьевого водопровода с очищенной водой пром[ышленного] водопровода вызвало ряд крупных аварий сети на ул. Баумана и Нариманова.

Городские бани топливом не обеспечены. К созданию переходящих запасов его не приступлено. Собственного транспорта при банно-прачечном тресте до сих пор нет. Бани работают с перебоями — по пятницам и субботам создаются очереди до 200-300 человек. Замороженные в зимнее время банные номера и классы общего пользования (бани №№ 1 и 2) по числу 461, промывочные места не восстановлены и в эксплуатацию не введены.

Санитарное состояние бань неудовлетворительно: ежедневной дезинфекции помещений не производится, банные тазы покрыты ржавчиной, полы не промыты. Кровля котельной бани № 2 обвалилась, чистка котлов не производится. [...]

Контролер Нар[одного] ком[иссари]ата государственного контроля РСФСР по Нар[одному] ком[иссариату] [коммунального] хоз[яйства] Гришин.

ГА РФ, ф. А-339, оп. 1, д. 347, л. 6-9.

№ 2. Корреспонденция газеты «Красная Татария» о неудовлетворительной работе бань г. Казани

17 января 1943 г.

Всюду и везде жители Казани читают плакаты, призывающие чаще мыться, соблюдать правила гигиены. Но как далеки эти призывы от действительности! Обычно, потеряв добрую половину дня, приходится возвращаться домой: на дверях городских бань, как правило, встречаешь одно и то же объявление: «Сегодня баня не работает».

В январе, например, баня № 1 бездействовала 7 дней. Баня № 3 простояла 4 дня. Баня в Кировском районе работает 3-5 часов в сутки.

Наконец, выдался счастливый день. Двери бани № 3 открыты. Берете билет, идете в раздевалку. Вас охватывает арктическая стужа. В мыльне тоже не жарко. Здесь ожидают всевозможные сюрпризы — то не хватает тазов, то идет одна горячая вода или же только холодная.

В бане № 3 забыли о самых элементарных удобствах. Так, одна из непрестанно сменяющихся директоров Филиппова ознаменовала свою деятельность тем, что ликвидировала все вешалки. Время-де военное, и так сойдет. Кругом здесь грязь, половики сгнили.

Красная Татария. – 1943. – № 14 (7508). – 17 января.

№ 3. Из докладной записки прокурора ТАССР И. Д. Ардерихина Председателю исполкома Казанского городского совета депутатов трудящихся Д. М. Тышкевичу

4 марта 1943 г.

Проведенной проверкой Прокуратурой ТАССР райжилуправлений Сталинского, Бауманского, Свердловского, Дзержинского р[айо]нов гор. Казани установлен ряд случаев бездушно-бюрократических отношений к жалобам военнослужащих, инвалидов Отечественной войны и их семей, а также ряд неправильностей и фактов незаконной выдачи ордеров.

В указанных райжилуправлениях красноармейские жалобы, исчисляющиеся сотнями, лежат подолгу не разрешенными по вине нач[альника] РЖУ.

Только по РЖУ Бауманского р[айо]на на 20/I-с[его] г[ода] лежало не проверенными 142 жалобы красноармейских семей, и не принимались меры к их удовлетворению.

Еще 27/VII-42 г. [в] отд[ел] соц[иального] обеспечения был представлен список на обеспечение 36 инвалидов Отечественной войны жил[ой] площадью и производство ремонта их квартир. Но несмотря на распоряжение пред[седателя] райисполкома тов. Комчатного о быстрейшем удовлетворении жил[ищных] нужд лиц указанного списка, по сей день эти жалобы не удовлетворены. Из 142 жалоб военнослужащих и их семей, инвалидов войны разрешено только 18 на удовлетворение жилплощадью, а данные о том, сколько удовлетворено жалоб на ремонт квартир, не имеется.

В РЖУ Свердловского р[айо]на учет жалоб почти полностью отсутствует. Регистрация начата 12/Х-42 г., всего зарегистрировано 28 жалоб, а фактическое поступление их исчисляется несколькими сотнями. Такое же положение с жалобами и в Дзержинском р[айо]не, где на день проверки обнаружено 30 фактически не рассмотренных жалоб и заявлений. Эти жалобы по вине нач[альника] РЖУ тов. Битюцкой маринуются по 7-8 месяцев. Так жалоба жены в[оенно]служащего Платоновой на действия управдомами № 145 лежит не разрешенной с 5/VI-42 г. Григорьевой П. Е. о ремонте квартиры — с 13/VI-42 г. и многие другие.

Еще серьезнее обстоит дело с разрешением жалоб военнослужащих, инвалидов Отечественной войны и их семей в РЖУ Сталинского района.

По официальным сведениям РЖУ, подписанными нач[альником] Гильмановым, поступило заявлений за период с 1/IX-42 г. по 11/I-с[его] г[ода] на жилплощадь от военнослужащих и их семей 83 и заявлений от инвалидов Отечественной войны 131, жалоб на ремонт и прочие 13, которые по его сведениям разрешены.

Однако фактической проверкой опровергнуты его данные и установлены возмутительные факты волокиты и бюрократизма к запросам и нуждам семей фронтовиков и инвалидов Отечественной войны.

Так, жена фронтовика Каримова, прожив[ающая] по ул. Тукаевская, дом № 51, кв. 14 жалуется второй год, чтобы произвели ремонт потолка и уборной, от которой все нечистоты попадают прямо в квартиру. Каримова была вынуждена заколотить свою квартиру и перейти к соседям, куда ее временно впустили с ее тремя малолетними детьми, а жил[ищное] управление указывает в своих сведениях, что жалоба поступила 8/VII-42 г. и разрешена 15/XI, что ремонт выполнен.

Бикбаева, мать 2-х сыновей фронтовиков, прожив[ающая] по ул. Тукаевская, дом 41, кв. 7, неоднократно жаловалась домоуправлению № 16, что протекает крыша и обваливается потолок. Никакие меры не были приняты. Только на основании письма «Красной Татарии» от 8/XI было обследовано техником и 10/XII дано заключение о необходимости ремонта, и чтобы успокоить редакцию, поставили две подпорки в квартире и отписали редакции, что ремонт сделан.

На самом деле потолок как протекал и просвечивал, так и осталось. […]

Не менее серьезно обстоит вопрос с выдачей ордеров […].

Прокурор ТАССР Ардерихин (подпись).

НА РТ, ф. Р-326, оп. 1, д. 830, л. 118-120. Машинопись.