И. Ханипова. Административно-территориальное устройство Татарской АССР в 1920-1930-е гг

Административно-территориальное устройство Татарской АССР в 1920-1930-е гг.

Современная регионалистика немыслима без изучения вопросов, связанных с созданием национальных автономий в первые годы советской власти. Монография кандидата исторических наук, старшего научного сотрудника Института татарской энциклопедии и регионоведения АН РТ С. А. Файзуллина¹, изданная Татарским книжным издательством в 2015 г., по сути — первая комплексная масштабная работа, посвященная формированию границ Татарской Автономной Советской Социалистической Республики и развитию ее административного устройства в 1920-1930 гг.

Рассматривая национально-государственное строительство республики, татарстанские исследователи уже поднимали вопросы, связанные с административно-территориальными изменениями Татарской АССР. Автор рецензируемой книги продолжил разработку проблемы, существенно обогатив ее изучением механизмов и условий реализации административно-территориальных преобразований, выявлением причин повторного распределения административных единиц между соседними субъектами федерации, анализом позиций центральных органов власти и представителей республики по поводу границы и административно-территориального устройства ТАССР и т. п.

В первой главе С. А. Файзуллин подробно останавливается на образовании ТАССР и реформировании ее административно-территориального устройства в 1920-е гг. Анализируя формирование внешних границ республики в 1920-1921 гг., автор знакомит читателя с приоритетными принципами определения границ будущей автономии и проектами ее устроения, выявляет причины отказа от  намеченных планов. В частности, проект «Большой Татарии»*, первоначально утвержденный межведомственной административной комиссией по определению границ ТАССР при НКВД РСФСР, вскоре был отвергнут руководством страны. От проектируемой территории отпала большая ее часть, что в конечном итоге существенно ослабило экономическую самостоятельность будущей республики и, как пишет С. А. Файзуллин, дало возможность центру «лучше ее контролировать и диктовать определенные условия» (с. 29).

Несовпадение реальных границ административных единиц с границами вновь образуемой территории Татарской автономии приводило к пертурбациям в регионе — включению в ее состав по несколько уездов из соседних губерний, а порою даже по несколько волостей. Безусловно, это сказывалось не только на хозяйственно-экономических интересах, но и в целом на настроении населения, как входившего в состав ТАССР, так и остававшегося за ее пределами.

Надо отметить, что специально созданная Всетатарская (Центральная) комиссия при НКВД ТАССР, основной целью которой ставилось «разрешение вопросов, могущих возникнуть при детальном установлении границ» (с. 43), занимаясь детализацией внешних границ, параллельно решала задачи внутреннего устройства республики, определяя новые территориальные границы кантонов и волостей.

Заслуживают внимания сюжеты, связанные с этнической составляющей создаваемой Татарской республики, а также смежных с ней территорий, где проживали татары. Так, сопоставляя статистические показатели населения уездов Казанской и Уфимской губерний, намеченных для включения в состав ТАССР, с данными межведомственной административной комиссии по определению границ ТАССР, С. А. Файзуллин делает вывод об объективности последних. При этом подтверждает их современными исследованиями, основанными на архивных документах и анализе первичных карточек подворных переписей 1920 г. Представляется убедительным и объяснение различий в количестве и названиях волостей, перечисленных в декрете СНК РСФСР «Об Автономной Татарской Социалистической Советской Республике» от 27 мая 1920 г. и реально вошедших в состав республики.

Заключение автора о несоответствии территории созданной автономии замыслам лидеров татарского национального движения, незавершенности идеи объединения максимального количества татарского населения в единых границах, и в то же время, значимости самого факта образования ТАССР, позволившего «перейти к национально-государственному строительству», не вызывает сомнений.

Интересны наблюдения С. А. Файзуллина о создании и переустройстве кантонной сети в Татарской АССР. Если в проекте «Большая Татария» указывалось название административных единиц (кантоны) и точная их численность (с. 15), то в декрете об образовании ТАССР такая конкретика отсутствовала. Вполне логична этапизация внутреннего деления на кантоны и волости, с выделением дат и событий, значимых для развития кантонной сети. Например, фактическое неподчинение республиканских властей указаниям центра в процессе создания Агрызского кантона, что вызвало осложнения и противостояние в отношениях между Москвой и Казанью.

В этой же главе автор исследует изменения в административном устройстве Татарской АССР, происходившие на волостном уровне и имевшие в условиях незавершенности формирования внешних границ часто локальный, нестабильный характер, определяет причины непоследовательности принципов, используемых в переустройстве волостной сети вновь создаваемой республики. Отправной точкой общереспубликанских преобразований называется декрет ЦИК и СНК ТАССР «О введении татарского языка в делопроизводство советских учреждений республики» от 25 июня 1921 г. При этом С. А. Файзуллин отмечает не только новации, последовавшие за огосударствлением татарского языка, но и особенности складывавшегося делопроизводства. Совершенно справедливо подчеркивает, что главной целью административно-территориальных трансформаций «являлось решение национального вопроса в условиях ТАССР» (с. 82).

Во многом оправдана убежденность автора об этноэкономическом характере волостной реформы 1924 г. Беспрецедентная в истории Татарской АССР, она была «первой и единственной» крупномасштабной реформой, отвечавшей интересам республики в сфере языковой составляющей и принятой Москвой, несмотря на некоторые нарушения декрета ВЦИК РСФСР от 9 мая 1923 г. о несанкционированном изменении административного деления на местах (с. 89).

Вторая глава рецензируемой книги посвящается районированию Татарской АССР. Рассматривая необходимость оптимизации административно-территориальной системы республики, С. А. Файзуллин отмечает, что идея деления на новую административную единицу — район, возникла уже в первые годы ее существования. Автор не обходит вниманием и проблему восприятия концепции районирования татарстанской государственно-административной и политической элитой.

С. А. Файзуллин не ограничивается простым изложением территориальных преобразований начала 1920-х гг., попутно останавливаясь на историческом фоне происходивших изменений. Примером может служить сюжет о голоде, усугубившем общее тяжелое финансово-экономическое положение ТАССР и повлиявшем на отход от идеи районирования на неопределенное время.

Значительный интерес в монографии представляет анализ проблем, как политических, так и экономических, вызвавших возвращение к замыслам о необходимости создания новых территориальных единиц. Характерно, что региональная стратегия и политика в сфере дальнейших административных реформ не была единой, сторонники кантонно-волостной и районной систем приводили весомые доводы и убеждения в пользу «своей» модели. Акцентируя внимание на районообразующих факторах при установлении границ районов, автор подробно излагает хозяйственно-экономическую и социокультурную характеристику, статистику населения в национальном разрезе вновь создаваемых районов, показывает мнения и заключения российских властей относительно предстоящих изменений. С. А. Файзуллин считает, что одновременное существование четырех и трехуровневой систем (в виде экспериментальных районов) административного управления при спешности введения последней, вызывало значительные трудности в повседневной работе местных властей. Тем не менее, компромисс между Казанью и Москвой в решении столь важной для республики проблемы, способствовал «оздоровлению финансово-экономического хозяйства в условиях начавшейся индустриализации» (с. 124).

Отдельный параграф исследования повествует о предпосылках и проведении административно-территориальной реформы 1930 г., главной целью которой стал перевод ТАССР на новую модель административно-территориального устройства, поскольку разнотипность внутреннего деления республики противоречила задачам хозяйственного строительства страны и существенно осложняла работу органов, связанных со статистикой, расчетами и производственными планами. Переход к районной системе управления административным порядком, осуществленный после многочисленных дискуссий и смещения сроков, позволил укрепить низовые звенья государственно-партийного аппарата и, как пишет С. А. Файзуллин, в целом способствовал усилению районного звена (с. 146).

Нет необходимости подробно реферировать параграф, раскрывающий изменения в районной сети республики в 1930-е гг. Если укрупнение районов в первой половине 1930-х гг. объяснялось в первую очередь недостатком финансирования районных бюджетов, дефицитом профессиональных управленческих кадров на местах, то обратный процесс — разукрупнение районов, происходивший в ТАССР во второй половине того же десятилетия, был вызван попыткой приблизить низовой аппарат непосредственно к населению для более оперативного решения хозяйственно-экономических задач. Данные выводы соответствуют традиционным для отечественной историографии идеям о характерных особенностях административно-территориального устройства советского периода, когда первоначально в условиях новой экономической политики, носившей планово-рыночный характер, шло формирование крупных административно-экономических областей на основе единства с экономическим районированием, а в последующем, при переходе к мобилизационной директивно-плановой экономике, происходило дробление административно-территориального деления, нарушившего его единство с экономическим районированием². Вполне объективны замечания С. А. Файзуллина о недостатках в работе руководства местных органов власти в условиях крупных административно-территориальных единиц.

Следует отметить видовое разнообразие, тщательную проработку многочисленных источников, отложившихся в фондах федеральных и региональных архивов, впоследствии ставших основой монографии. Исследователь демонстрирует прекрасное знание советской и постсоветской историографии проблемы, справедливо отмечая, что «в 40-е гг. ХХ в. исследуемая тема практически выпала из поля зрения ученых» (с. 7). В то же время несколько непонятна позиция автора, упустившего публикацию И. Шигабиева «Из истории образования ТАССР»³, содержавшую выдержки из документов начального периода существования республики, а также воспоминания о разработке проекта границ Г. Шарафа, одного из активных участников комиссии по образованию Татарской республики. Обошел вниманием автор и статью Р. К. Валеева «Проекты национально-государственного строительства и образование ТАССР»⁴, не только подробно охарактеризовавшего условия создания национальной автономии, но и резюмировавшего полученные итоги.

Значимость исследованию придают фотодокументы, сами по себе имеющие большую историческую и культурную ценность. Наряду с тиражированными и уже знакомыми общественности фотографиями (с. 53, 54, 66, 85, 96, 105 и др.), автор вовлекает в научный оборот новые, малоизвестные фотоматериалы. Дополняют впечатление от прочитанного портреты политических и общественных деятелей страны и республики, позволяющие отдаленному от событий 1920-1930-х гг. читателю персонифицировать историю. Однако, на наш взгляд, неуместно использование фото голодающих детей 1922 г. (с. 105), соответствующего изучаемому временному отрезку, усиливающего эмоциональную нагрузку, но никак не отвечающего задачам данного конкретного исследования.

Визуализации темы служит и прилагаемая к книге карта Татарской АССР в границах 1921 г. Исследователям истории первых десятилетий советской государственности она окажет существенную помощь в определении принадлежности территорий к тому или иному государственно-национальному субъекту региона. Использование таблиц облегчает работу читателя с многочисленными статистическими данными.

Предлагаемая на суд общественности монография С. А. Файзуллина позволяет реконструировать процесс разработки и принятие конкретных решений относительно границ, территории и административного деления Татарской АССР в 1920-1930-е гг., показывает истоки институциональных и управленческих особенностей сложившейся в республике государственно-административной структуры. Выполненная на высокопрофессиональном уровне, работа имеет практический характер и будет полезна не только специалистам, исследователям региональной истории, но и широкому кругу читателей.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Файзуллин С. А. Административно-территориальное устройство Татарской АССР в 1920-1930-е гг.: формирование и развитие. – Казань, 2015. – 214 с.: с илл.

2. Государственно-территориальное устройство России (экономические и правовые основы) / Адамеску А. А., Гранберг А. Г., Кистанов В. В., Семенов П. Е., и др.; под ред.: Гранберг А. Г., Кистанов В. В. – М., 2003. – 448 c.

3. Шигабиев И. Из истории образования ТАССР // Гасырлар авазы – Эхо веков. – 2005. – № 1. – С. 101-110.

4. Валеев Р. К. Проекты национально-государственного строительства и образование ТАССР // История татар с древнейших времен: в 7 т. – Казань, 2013. – Т. VII: Татары и Татарстан в ХХ — начале ХХI в. – С. 250-262.