25. Р. Беккин. Татары в Санкт-Петербурге: конебойный промысел (XIX — начало XX в.)

Татары в Санкт-Петербурге: конебойный промысел

(XIX — начало XX в.)

Блюда из конины были основным мясным кушаньем, распространенным среди татар-мусульман, проживавших в Петербурге в XIX — начале XX в. Поэтому нет ничего удивительного в том, что купцы-мусульмане видели перспективу в открытии конебоен, которые покрывали бы потребности в конине их единоверцев. Петербургские конебойни, как правило, располагались в южных районах города или близлежащих окрестностях.

Одна из первых конебоен в Петербурге находилась на Крестовском острове, который во второй половине XVIII в. был изрезан протоками, сделанными для осушения болотистой почвы. В результате на месте некогда единого острова образовалось множество мелких островков. На одном из них петербургские татары до середины XIX в. в соответствии с мусульманским обрядом забивали лошадей. После того как на рубеже XIX-XX вв. протоки были засыпаны, название «Татарский остров» еще продолжало употребляться жителями окрестностей и дачниками.

Нередко бойни располагались вблизи площадей, где торговали лошадьми. Так было, например, в местности, известной в простонародье как «Горячее поле». Собственно говоря, «Горячим полем» назывались три разных района в Петербурге. Та местность, о которой мы начали говорить, располагалась напротив Воскресенского Новодевичьего монастыря и тянулась мимо Митрофаньевского и Громовского старообрядческого кладбищ, а затем шла далее, за Московскую заставу. Непосредственно перед монастырем была разбита Конная площадь, где по воскресеньям, средам и пятницам проходила конная ярмарка. Здесь же устраивались скачки с целью испытать лошадей, которых покупали не для убоя. Монахини были недовольны таким соседством, но ярмарка продолжала работать и в начале XX в.

Следует отметить, что это была не единственная площадь в Петербурге, именовавшаяся Конной. В городской топонимике были известны также Летняя и Зимняя конные площади. На месте Летней в настоящее время находится Греческая площадь (с 1875 г.). Зимняя располагалась между 2-й Рождественской улицей (ныне — 2-я Советская) и Малоохтинским проспектом; в советское время она была утрачена.

Была также Конная площадь у Обводного канала между р. Монастыркой и железной дорогой. В наши дни на месте, где находилась площадь, расположены корпуса Городской инфекционной больницы № 30 им. С. П. Боткина (ул. Миргородская, д. 3). Три раза в неделю (по средам, пятницам и воскресеньям) с 9 часов утра до 3 часов пополудни на площади происходила торговля лошадьми. За право выставить лошадь на продажу взималась плата — 5 копеек. В летнее время на торг выставлялось от 200 до 250 лошадей, в зимнее — от 500 до тысячи¹.

Одними из наиболее заметных покупателей на конных ярмарках были татары-конебойцы: «На Конной площади заметите и главного татарского конебойца. Это высокий представительный старик, белый, как лунь, в белой барашковой шапке; поверх татарского кафтана — шуба нараспашку…

Подъезжает какой-то чухонец на малорослой лошаденке с потертыми до крови боками и с оттопыренными ребрами. Не слезая с саней, чухонец начинает торговаться с татарином:

— Князь, купи рысака.

— Продай!

— Много ли дашь?

— Три рубли.

— Мне за нее шесть давали.

— Давали, да видимо денежки не считали! — бойко ответил татарин…

Часам к четырем торг мало-помалу прекратился. Барышники начали разъезжаться. Лениво перебирая ногами, тронулись и клячи, назначенные на убой. Привязанные друг к дружке за хвосты, они тащились “гусем”. Народ стоял по сторонам, изредка делая замечания насчет “живых скелетов”.

— Ну, трогайтесь на отдых! — крикнул татарин, хлестнув кнутом отставшую лошадь»².

3 марта 1875 г. купец 2-й гильдии Абдул-Малек Якушев и казенные крестьяне Абдулл-Газет Кутаев, Абдурахман Абдуразаков и Нигматулла Колюшов обратились к властям с ходатайством об открытии деревянного здания конебойни с конюшней при д. Купчино. Ранее А.-М. Якушев держал в указанной местности конебойню, но ее закрыли из-за несоблюдения владельцем санитарных норм. Производивший осмотр конебойни чин полиции доносил, что «вблизи этого места тот же Якушев держит конебойню, и вонь от нея распространялась на Царскосельскую железную дорогу, что было замечено при проездах Высочайших особ»³. Но даже после закрытия конебойни А.-М. Якушев не оставил своего промысла. По донесению полковника Ридингера, «и теперь, когда Якушев не имеет конебойни, он занимается втайне уборкою падали, сдиранием шкур с больных животных и т. п.»⁴ Далее прилагалась ведомость, в которой излагались случаи нарушений, совершенных Якушевым и его людьми: работники конебойни Якушева были задержаны с тухлым, зловонным мясом; в зоологический сад с конебойни Якушева была продана туша палой лошади; отобрано конское мясо зараженной сапом лошади; привлечен работник Якушева, намеревавшийся убить на Глухоозерской ферме больную лошадь.

В итоге в том же 1875 г. А.-М. Якушеву и его компаньонам разрешили открыть конебойню при соблюдении следующих условий: она будет устроена в соответствии с планом; каждый раз при забое лошадей будет приглашаться ветеринар за счет татар; до конебойни должна быть проложена дорога; мясо забитых животных должно идти только исключительно на пищу людям, а не животным.

А.-М. Якушев и компаньоны арендовали у крестьян д. Купчино три десятины земли. Участок находился в 2,5 верстах от д. Купчино, трех верстах от д. Лесной и шести верстах от д. Волковой, на расстоянии 100 саженей от Куракиной дороги, в 2,5 верстах от Николаевской железной дороги, в 170 саженях от Чёрной речки. Площадь участка составляла 100 саженей в глубину, 72 — в ширину.

К лету 1876 г. помещение для конебойни общества татар было построено. Но привычка брала свое, и А.-М. Якушев продолжал нарушать санитарные нормы. Он снимал шкуры со скота, убитых и палых лошадей, хотя получал при этом от Городской думы дотации в размере 9 рублей за отказ утилизировать «отходы».

Власти решили наказать А.-М. Якушева и попытались передать в 1878 г. конебойню товариществу на вере, во главе которого номинально значился некий генерал-майор Павлов. Но вмешалось мусульманское духовенство в лице военного ахуна Х. Халитова, и Павлов от руководства товариществом отказался. Таким образом, конебойня при д. Купчино продолжала оставаться в руках татар.

В 1880-е гг. лавки, принадлежавшие компаньонам, находились в петербургском районе Пяти углов. Каждый из пайщиков имел свою собственную лавку. А.-М. Якушев торговал мясом с 1876 г. в арендуемом им доме по Воздвиженской улице. После 1880 г. его лавка находилась на ул. Воронежской. Мясные лавки партнеров А.-М. Якушева находились на ул. Звенигородской и Глазовской. Также в середине 1880-х гг. компаньонам принадлежали лавки в Щербаковом и Троицком переулках.

В 1880-е гг. одним из компаньонов владельцев конебойни стал недавно приехавший в столицу касимовский татарин Мухаммед-Алим Максутов (1857 — после 1930). Этот купец, впоследствии ставший заметным представителем мусульманской общины Санкт-Петербурга, заслуживает нашего особого внимания.

Максутов родился в крестьянской семье в с. Цыпляково Тамбовской губернии. В 1870-е гг. он перебрался в Петербург, где впоследствии открыл фирму ломового извоза. Как было отмечено выше, Максутов также занимался конебойным промыслом, имел мясную лавку и мыловаренное предприятие.

Максутов был известен своей общественной и благотворительной деятельностью. В 1914 г. купец приобрел типографию на Серпуховской ул., получившую название «Типография товарищества “Аманат” Максутова». Она специализировалась на выпуске татарских книг по заказу мусульманских депутатов Государственной думы. В 1914-1916 гг. в типографии «Аманат» было издано 25 названий книг общим тиражом 84 113 экземпляров.

Многие годы Максутов выполнял функции казначея Петербургского мусульманского благотворительного общества, входил в число членов комитета по постройке соборной мечети в столице, заведовал конторой татарского и персидского кладбищ в д. Волково. В 1914 г. Максутов являлся членом Центрального комитета российских мусульманских общественных организаций. Он был одним из инициаторов строительства военно-морской мечети в Кронштадте в начале 1910-х гг.

После падения монархии в России Максутов продолжил свою общественную деятельность. На Первом краевом съезде мусульман Петроградского национального округа (декабрь 1917 г.) он был избран председателем исполкома Петроградского окружного отделения Национального управления мусульман Внутренней России и Сибири. В том же году Максутов становится председателем Мусульманского общества при Петроградской соборной мечети. Вместе с членом Исполкома мусульманского совета (Икомуса) А. Ахматовичем, председателем Петроградского отделения военного шуро флота генералом-майором И. И. Ислямовым 19 января 1918 г. в Уфе Максутов принял участие в торжественной передаче «Корана Османа» муфтию Г. Баруди и представителям мусульманского духовенства.

В 1923 г. Максутов выступил организатором Мусульманского общества вспоможествования, был председателем, а затем членом приходского совета Соборной мечети в Ленинграде. Скончался Максутов в 1930 г., был похоронен на Татарском участке Ново-Волковского кладбища (могила не сохранилась).

Но в начале 1880-х гг. Максутов был молодым купцом, еще далеким от того, чтобы найти то дело, которое бы приносило ему не только доход, но и душевную радость.

30 января 1883 г. А.-М. Якушев умер. Его товарищи попытались лишить дочерей Якушева Биби Айшу и Биби Хадичу доли в деле, доставшейся им от отца. К тому времени Биби Хадича была уже замужем за М.-А. Максутовым. Последний взялся отстаивать интересы сестер. Получив от них доверенность на ведение дел, М.-А. Максутов сумел добиться успеха, и в результате А. Абдуразаков и Н. Колюшов вынуждены были выйти из Товарищества Санкт-Петербургской татарской конебойни (так к тому времени называлось это партнерство). К 1885 г. содержателем конебойни значился бывший компаньон Якушева — А.-Г. Кутаев. М.-А. Максутов переключился на другие сферы предпринимательской деятельности: в частности он занимался ломовым извозом. В августе 1892 г. конейбойня у д. Купчино из-за несоблюдения санитарных норм была закрыта.

Желающих заниматься убоем лошадей в столице было немало. В 1884 г. в Петербургскую городскую управу с ходатайством против Кутаева обратился Дмитрий Васильевич Мосягин. Он просил о выдаче разрешения на постройку новой конебойни в указанной местности, которая бы обеспечивала мясом в первую очередь служащих его завода, среди которых было немало татар. Но петербургская городская управа не дала ему разрешения, ссылаясь на опытность татар в этом деле. В 1889 г. в городскую управу поступило заявление от крестьян Мустафина и Сафронова об открытии конебойни. Для этих целей они просили предоставить им дом и сарай на Кутуевском (Гутуевском) острове — напротив костеобжигательного завода. Однако у городской администрации были свои планы в отношении конебойни.

В июле 1892 г. в Петербурге на углу Альбуминной улицы (с 1965 г. — ул. Красуцкого) и Забалканского проспекта (ныне — Московский проспект) была открыта городская конебойня. Оборудованная по последнему слову техники, она была призвана обеспечить потребителей конины в качественной и безвредной с медицинской точки зрения мясной продукцией. Конебойня на Альбуминной просуществовала до конца 1920-х гг.

В годы гражданской войны конебойный промысел принял необычайный размах. Об этом сохранилось свидетельство И. Э. Бабеля, оставленное им в очерке «О лошадях»: «Десятки татар заняты убоем лошадей. Это чисто татарское дело. Наши бойцы, сидящие без работы, до сих пор не решились приступить к нему. Не могут, душа не пускает…

Это приносит вред. Татары совершенно не обучены своему ремеслу. Не менее четверти всех шкур пропадает бесплодно — не знают, как их снимать…

Татары платят за истощенную лошадь 1 000-1 500-2 000 рублей.

Настало обеденное время. Трактир был наполнен татарами — бойцами и торговцами. От них пахло кровью, силой, довольством… За столиками рослые татары трещали на своем языке и требовали себе к чаю варенья на 2 рубля. Возле меня примостился мужичонка. Мигая глазами, он сообщил, что в нынешнее время каждый татарин тысяч по пяти, а может, и по десяти в месяц зашибает, “всех лошадей скупили, дочиста всех”.

Потом я узнал, что и русские за ум взялись. Тоже промышляют. “Что поделаешь? Раньше конину татары ели, а нынче весь народ и даже господа…”

Солнце светит. У меня странная мысль: всем худо, все мы оскудели. Только татарам хорошо…»⁵

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Город Санкт-Петербург с точки зрения медицинской полиции. – СПб., 1897. – С. 528.

2. Бахтиаров А. А. Брюхо Петербурга: Обществ.-физиол. очерки. – СПб., 1888. – С. 230.

3. О разрешении обществу татар на постройку конебойни близ д. Купчино (1875-1887) // Центральный государственный архив Санкт-Петербурга, ф. 256, оп. 5, д. 17, л. 15.

4. Там же, л. 15 об.

5. О лошадях // Бабель И. Э. Петроградская проза. [Сборник]. – СПб., 1993. – C. 45-47.