Д. Усманова, Н. Гильмутдинов. Из истории региональной адвокатуры: борьба за создание в Казани Совета присяжных поверенных в 1880

Из истории региональной адвокатуры: борьба за создание в Казани Совета присяжных поверенных в 1880-х гг.

1904 г. стал поворотным в истории казанской адвокатуры: 10 ноября, спустя сорок лет с начала проведения судебной реформы, после многолетних попыток и неоднократных настойчивых ходатайств казанских адвокатов, был издан императорский Указ об образовании в Казани Совета присяжных поверенных. По мнению исследователей, среди которых можно отметить немецкого историка Йорга Баберовски, российская адвокатура изначально была освобождена от тотальной государственной опеки и получила относительную «свободу маневра», благодаря чему выступила основой развития в стране конституционной мысли и важнейшим участником легальной политической жизни империи¹. Однако взаимоотношения адвокатов и власти всегда выстраивались сложно и противоречиво. Борьба казанских адвокатов за создание своего корпоративного органа имела длительную предысторию, в которой отразились сложные взаимоотношения между адвокатурой как «свободным сословием» и судебной административной властью выступавшей «оком государевым». В данной статье будут раскрыты некоторые эпизоды из этой истории, развернувшейся в 1880-е гг., в период реакции и общего похолодания внутриполитического курса.

Предпосылки образования легитимного органа для действенного самоуправления адвокатуры возникали неоднократно. Полемика о необходимости учреждения в Казани при Казанской судебной палате (КСП) самостоятельного совета поверенных велась больше десятилетия. Согласно законодательству, с инициативой создания совета при Судебной палате могла выходить группа в составе не менее 20 присяжных адвокатов. В регионах, где были расположены только окружные суды, ходатайствовать могли не менее 10 адвокатов. Первые адвокаты в Казани — центре отдельного судебного округа — появились в начале 1870-х гг. Постепенно их численность росла, и к концу 1870-х гг. в округе КСП работало уже 24 адвоката, из которых 15 постоянно проживали в Казани. Это отставной коллежский секретарь Э. Н. Попов (принят в сословие адвокатов 2 сентября 1871 г.), Е. Ф. Местергази (23 января 1875 г.), Н. В. Рейнгардт (3 мая 1875 г.), К. Н. Шестаков (2 июля 1875 г.), отставной губернский секретарь Н. Т. Ключанский (1 июня 1876 г.), М. Н. Струзер (3 сентября 1873 г.), отставной губернский секретарь А. А. Тарасов (26 ноября 1875 г.), отставной коллежский секретарь П. Н. Филиппов (9 октября 1876 г.), отставной коллежский секретарь К. Ф. Гегель (9 октября 1876 г.), отставной губернский секретарь П. Н. Соколовский (23 декабря 1876 г.), Н. М. Долгов (23 января 1876 г.), А. А. Корноухов (1 марта 1877 г.), И. Т. Орлов (15 октября 1877 г.), Н. Н. Хлопин (11 ноября 1877 г.) и М. Г. Меринг (21 января 1878 г.)². К началу 1880-х гг. в Казани проживало уже 27 адвокатов, что на семь человек больше достаточного минимума для инициирования процесса создания сословной организации.

В 1880 г. группа казанских адвокатов подала на имя сенатора М. Е. Ковалевского, по Высочайшему повелению проводившего ревизию Казанской губернии, записку под названием «Об условиях необходимости и возможности учреждения Совета присяжных поверенных в округе Казанской судебной палаты». Хотя хранящийся в НА РТ и представленный ниже вариант записки не был подписан, по ряду косвенных признаков можно предположить, что инициаторами данной докладной выступили следующие казанские адвокаты: С. А. Гисси, Н. М. Долгов, А. А. Корноухов, М. Г. Меринг, Е. Ф. Местергази, В. И. Орлов*, Н. В. Рейнгардт, Ю. М. Смельницкий, М. Н. Струзер, К. С. Столбов, А. А. Тарасов, Н. Н. Хлопин, В. А. Хомяков, В. С. Изергин, П. Н. Соколовский, К. Н. Шестаков. Данное авторство условно и определено по другим документам, отложившимся в фонде Судебной палаты, поскольку именно на данных адвокатов начинают собираться сведения как на условных членов инициативной группы. Можно предположить, что в фонде сенатора М. Е. Ковалевского находится оригинал данной записки с оригинальными подписями. Обнаружение такого документа сняло бы вопрос об авторстве и сомнения, однако на данный момент мы можем лишь проводить реконструкцию на основе имеющихся документов и сведений.

Мотивация создания в Казани корпоративного органа аргументировалась следующим. При отсутствии корпоративных органов легитимное право контроля за деятельностью адвокатов принадлежало лишь судебным учреждениям, а именно окружному суду. Вместе с тем в КСП входило несколько окружных судов, разбросанных на обширной территории. Следует отметить, что, согласно Судебной реформе 1864 г., территория страны была поделена на тринадцать округов, в каждом из которых была своя судебная палата. В свою очередь они делились на более мелкие территории с окружными судами (всего 106). Границы территорий окружных судов, как и судебных палат, менялись и порой не совпадали с исторически сложившимися в регионах России территориями³. В округ Казанской судебной палаты кроме Казанской губернии были включены также Вятская, Екатеринбургская, Пермская, Самарская, Симбирская и Уфимская губернии. Многие губернии, входившие в состав КСП, имели свои социально-экономические, культурные и иные отличительные черты, что оказывало большое влияние на процесс становления адвокатуры в них, где кадры присяжных поверенных развивались самостоятельно, иногда даже изолированно, не проявляя стремления к консолидации с искусственно намеченным центром*. Авторы записки, поданной на имя сенатора М. Е. Ковалевского, считали, что создаваемый совет должен способствовать сплочению адвокатов разных округов, находившихся в ведении окружных судов и КСП, в рамках единой корпорации.

Важным обстоятельством являлось и то, что представления о характере адвокатуры у разных ветвей судебного ведомства были различны. Проектируемый совет должен был покончить «с разнообразием во взглядах относительно контроля над деятельностью присяжных поверенных». Суд часто подходил к оценке действий адвокатов формально, многое, что происходило внутри корпорации, ему просто было не известно. Судебные органы часто действовали только при помощи карательных средств, действенность и эффективность которых были весьма сомнительны. Выступая за создание корпоративного органа контроля, адвокаты полагали, что это пойдет на пользу жителям Казани, которые часто ошибочно обращались в Кабинет присяжных поверенных для получения рекомендации о том или ином присяжном поверенном**.

Члены инициативной группы настоятельно просили о самоуправлении: «Наше сословие присяжной адвокатуры может успешно действовать тогда только, когда в каждом члене его будет сильно развито чувство чести, чувство независимости, дух корпорации»⁴. Авторы письма отмечали многие положительные моменты жизни сообщества: с увеличением числа адвокатов значительно уменьшилось число частных ходатаев (в течение первых 10 лет со дня открытия Казанского окружного суда многие дела велись частными поверенными, однако позднее они перешли к присяжным поверенным), адвокаты успешно вошли в общественное устройство региона.

Сенатор М. Е. Ковалевский передал записку на обсуждение в общее собрание Казанской судебной палаты. Председателям окружных судов, входивших в округ КСП, было направлено письмо с просьбой предоставить сведения: о социальном и служебном положении адвокатов, количестве материальных средств, получаемых ими от ведения дел, об их нравственных качествах и дисциплинарных делах, возбужденных против них. Наконец, респонденты должны были предоставить свои предложения относительно учреждения совета. Сведения были собраны председателями окружных судов и направлены в КСП.

Мнение Казанского окружного суда относительно открытия Совета присяжных поверенных сводилось к следующему. К адвокатам не было никаких особых претензий ни в правомерном исполнении обязанностей, ни в плане этики. Отсюда был сделан вывод, что совет поверенных в г. Казани «крайне желателен». Поэтому руководство Казанского окружного суда выступило за создание в Казани Совета присяжных адвокатов как корпоративного органа самоуправления. Симбирский, Самарский и Уральские окружные суды также поддержали эту позицию и высказались о такой необходимости.

28 марта 1881 г. общее собрание Казанской судебной палаты рассмотрело данный вопрос и определило следующее: «Судебная палата, находя: 1) что число присяжных поверенных в округе палаты далеко превысило нормальную цифру, при которой дозволено было коренным законом (Уст[ав] 20 ноября 1864 г.) открытие советов; 2) что по […]*** окружными судами нравственных качеств присяжных поверенных, под временным контролем коих они в силу 378 ст. Учр., состоят, большинство этих деятелей получило одобрение; 3) что в палате не имеется никаких сведений, на основании которых дальнейшая приостановка открытия совета могла бы быть признана необходимой; и 4) что отменой временного закона 1875 г. восстановится сила и значение точной воли законодателя, издавшего уставы 20 ноября 1864 г., охранение коих в их неприкосновенности должно быть задачей судебных учреждений, определяет: признать открытие Совета присяжных поверенных при Казанской судебной палате весьма желательным»⁵.

В соответствии с более ранними поправками к основному закону (1875 г.) при отсутствии в том или ином округе сословной корпорации (в виде Совета присяжных поверенных) ее функции возлагались на руководство окружных судов. Однако последние не имели никакой возможности эффективно контролировать деятельность всех адвокатов, особенно проживавших вне центра судебного округа⁶.

При обсуждении проблемы создания Совета присяжных поверенных возникло несколько дискуссионных вопросов, среди которых можно выделить наиболее важные с точки зрения самих диспутантов. Во-первых, мог ли подобный контроль со стороны суда быть приравнен к надзору со стороны коллег? Во-вторых, что делать в ситуациях, когда возникающие коллизии оставались вне поля зрения суда?

Многие из присутствующих отмечали, что присяжные поверенные были заинтересованы в эффективном самоконтроле со стороны собственной корпорации, а следовательно, в уменьшении опеки со стороны судебной власти и устранении конкуренции со стороны подпольных адвокатов. При создании такого корпоративного органа самоуправления присяжные поверенные могли бы на должном уровне сами контролировать деятельность своих коллег и при этом действовать в рамках правового поля. В итоговом решении собрания указывалась проблема приема в сословие новых лиц, желающих стать адвокатами, а также особая социальная роль института адвокатуры. Таким образом, общее собрание высказалось за учреждение при КСП Совета присяжных поверенных с правами и функциями сословного органа, призванного решать внутренние проблемы корпорации.

Однако, несмотря на многочисленные положительные отзывы, в 1880-х гг. совет так и не был создан. Инициатива казанских адвокатов оказалась преданной забвению, что понятно с учетом сложной политической ситуации, возникшей после убийства Александра II, ужесточением внутриполитического курса, усилением тотальной опеки государства над всеми выборными органами, стеснением в целом деятельности органов самоуправления на всех уровнях. Процесс сословной самоорганизации был приостановлен. Было временно запрещено создавать (помимо уже существующих столичных Советов присяжных поверенных) новые корпоративные организации. Вновь поднять вопрос о создании органа сословного самоуправления стало возможно лишь в период «оттепели» — осенью 1904 г.⁷

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Baberowski, J. Autokratie und Justitz: zum Verhãltnis von Rechtsstaatlichkeit und Rückstãndigkeit im ausgehenden Zarenreich. 1864-1914. – Frankfurt-am-Main, 1996. – S. 481-482.

2. НА РТ, ф. 51, оп. 1, д. 45, л. 171, 173-173 об., 175-175 об., 177-177 об.; д. 99, л. 50-68.

3. Луковкин К. Е. Формирование и развитие института адвокатуры в Среднем Поволжье с 1864 по 1917 годы: дис. … канд. ист. наук. – Чебоксары, 2011. – С. 61.

4. НА РТ, ф. 51, оп. 1, д. 99, л. 3.

5. Там же, л. 14 об.

6. Там же, л. 5-6.

7. Отчет Совета присяжных поверенных Казанской судебной палаты. Первый год. – Казань, 1906. – С. 146; История русской адвокатуры: в 3 т. Т. 1. Сословная организация адвокатуры, 1864-1914 гг. / Под ред. М. Н. Гернет. – М., 1916. – С. 443.

Записка об условиях необходимости и возможности учреждения Совета присяжных в округе Казанской судебной палаты

1880 г.*

Постоянно среди присяжных поверенных округа Казанской судебной палаты возбуждались вопросы относительно исходатайствования Совета присяжных поверенных, что говорит в пользу единодушного желания этого учреждения. Но удовлетворение означенного ходатайства зависит не только от упомянутого мотива, но также от уважительности причин в необходимости означенного учреждения, а равно и возможности, обусловленной местными обстоятельствами. Чтобы выяснить причины необходимости учреждения Совета, следует обратиться к рассмотрению его цели и значения. Цель Совета заключается, главным образом, в надзоре за деятельностью присяжных поверенных известного округа (1051 ст. 2 т. ч. 1, 2 п. 1061 ст. т. т.), а также в разрешении вопросов, касающихся принятия в это звание и проч. (1061 ст. 2 т. ч. 1). При отсутствии Совета все права и обязанности его принадлежат окружному суду (1072 ст. 2 т. ч. 1). Так как в округе Казанской судебной палаты находятся несколько окружных судов, то каждому окружному суду подчинены, так сказать, свои присяжные поверенные. Ввиду разнообразия взглядов различных судов на многие вопросы, касающиеся прав и обязанностей адвокатуры, является разнообразие взглядов относительно контроля над деятельностью присяжных поверенных и относительно приема лиц в это звание, хотя в подобном случае должны господствовать одни общие начала, потому что присяжные поверенные принадлежат к одному округу. Вследствие такого разнообразия [по]является разнообразие во взглядах самих присяжных поверенных различных городов на свои права и обязанности. Что в одном месте считается достойным порицания, в другом — действием безразличным, что в одном обязанностью, в другом — только правом. Кроме того, суд в силу своего положения не может охватить всесторонне деятельность адвоката; не может войти во все его интересы, в его положение, поэтому он относится при вопросе ли о приемке, при вопросе ли о взыскании, уже с[о] своей чисто судейской точки зрения, которая отзывается иногда или излишним формализмом, или, так сказать, крайним субъективизмом. Суд в подобных случаях или чересчур слаб, или чересчур строг. Подобная слабость или строгость слишком вредно отражаются на сословии присяжных поверенных, принижая их нравственную личность, сосредотачивая их деятельность преимущественно на эгоистических интересах, заставляя действовать согласно взглядам суда не потому, что он был правилен, а потому, что он принадлежит начальству. Что суд вообще формален в своих отношениях к адвокатуре, доказательством служит то, что примеры преследования присяжных поверенных за предосудительные действия помимо жалоб весьма редки, даже, кажется, совсем не бывалы, что, конечно, очень печально. Но это обстоятельство объясняется тем, что суду в силу его положения не может быть известно много из деятельности адвоката, что известно его собратьям; сообщение же суду о неблаговидных поступках некоторых присяжных поверенных — их сотоварищами или частными лицами в силу установившихся обычаев считается доносом, действием неблаговидным, к чему ни один порядочный человек не прибегнет. Каждое сословие, каждая профессия, кроме общечеловеческих чувств чести, имеет свои чувства чести, свойственные корпорации, мундиру, знамени. Нельзя отрицать, что наше сословие присяжной адвокатуры может успешно действовать тогда только, когда в каждом члене его будет сильно развито чувство чести, чувство независимости, дух корпорации; но суд не может содействовать развитию этих качеств, потому что он не связан ничем с адвокатурой, он находится от нее вдали, не имея ничего общего, ни в принципах, ни в деятельности: он может действовать на адвокатуру при помощи только карательных средств, действительность которых весьма сомнительна, потому что если они и удерживают от дурного действия, но зато не могут побуждать к хорошему. Вот условия, указывающие на недостаточность суда, органа, контролирующего и регулирующего деятельность присяжной адвокатуры: эти условия, так сказать, общего характера, но не местного. Так как последние условия зависят от тех или других личностей, которые беспристанно меняются, то выставлять означенные условия ввиду этого совершенно излишне и даже не уместно, тем более что выяснение подобного обстоятельства придает характер жалобы. Единственное учреждение, которое может действовать благотворно, это совет, установленный 20 ноября 1864 года, учрежденный для всего округа. Он внесет единство во взгляды присяжных поверенных на их права и обязанности; состоящий из тех же адвокатов, находящихся в постоянных сношениях со своими сотоварищами, близко зная общественную жизнь каждого, он не будет относиться формально к их деятельности. Самый ничтожный шаг, самое мельчайшее уклонение от установленного пути не избегнет его внимания и вызовет строгое порицание; что в настоящее время не возбуждает со стороны суда никакого преследования, хотя иногда вызывает сильное неудовольствие товарищей, то тогда не останется без строгого взыскания. Как бы кара, наложенная советом, строга ни была, она не вызовет того чувства негодования, того чувства раздражения, которое сплошь и рядом встречается теперь. Взыскание, наложенное советом, есть взыскание товарищей, и при том наиболее уважаемых, которых скорее заподозрят в ошибке, в увлечении принципом, чем в личном пристрастии. Потребность в суде товарищей чувствуется сильно и в настоящее время, чему доказательством служит тот факт, что здесь было несколько примеров подобного суда. Действуя благотворно в качестве контроля, совет будет производить благотворное влияние еще значительней в качестве регулятора. При существовании совета будет признан принцип законной самостоятельности, принцип корпоративности. Обладая законными правами, корпорация, желающая жить вполне [согласно]* с требованиями общества, может наложить на своих сочленов такие серьезные и строгие обязанности, которые каждым будут исполняться безропотно и беспрекословно, о чем не может даже мечтать начальственное лицо, обладающее обширными карательными средствами. Строгое выполнение обязанностей поднимет уважение в обществе к присяжной адвокатуре и поставит ее на ту высоту, которую она должна занимать по своему положению. В настоящее время это уважение — удел немногих личностей, но не корпорации. На присяжную адвокатуру все, даже большинство лиц судебного сословия, смотрят как на людей, добывающих известным способом средства к существованию, так сказать промышленников, но не как на лиц, на которых лежат весьма важные и подчас весьма тяжелые обязанности. Что присяжные поверенные, состоящие при Казанском окружном суде, способны жертвовать своими интересами, служить своему знамени, доказывает попытка ездить на уездные сессии. Если эта попытка оказалась не совсем удачной, то только благодаря отсутствию нормального регулятора.

Затем нужно заметить, что учреждение совета полезно не только с точки зрения интересов присяжных поверенных, но и для всего общества.

Много лиц обращаются к суду, много ходатайств посылаются из отдельных мест в кабинет присяжных поверенных в ошибочном предположении, что существует совет с просьбой указать поверенного: суд, не имея возможности исполнить справедливых требований, отказывает; но, чтобы помочь делу, некоторые из членов судебного места из полезности принимают на себя роль рекомендателя, что нередко бывает неудачно. Но такая полезность весьма неудобна во многих отношениях, потому что, во-первых, порождает некоторое чувство недовольства между поверенными и, во-вторых, порождает не уважение к рекомендовавшим лицам при неудачной рекомендации.

Высказав условия необходимости учреждения совета, следует выяснить условия возможности. Возможность существования совета обусловлена главным образом тем обстоятельством, что присяжные поверенные всего округа будут собираться на общие собрания, что совет будет составляться не только из казанских поверенных, но и других городов. Принимая во внимание географические условия округа Казанской судебной палаты, можно прийти на первый взгляд к заключению, что подобные условия говорят против означенной возможности, потому что на общие собрания едва ли, ввиду отдаленности, поедут многие из других мест, а потому как общие собрания, так и советы будут состоять только из казанских присяжных поверенных, что не может не иметь вредного влияния; так как жизнь корпорации сосредоточится в Казани, прочие центры останутся в стороне, и что таким образом, как всякая централизация, совет ослабит значение местной адвокатуры других судов.

Ибо все эти соображения положительно [от]падают ввиду следующего. Во-первых, географические условия не имеют такого неудобства, как кажется с первого взгляда. Все города, в которых учреждены окружные суды и где преимущественно живут присяжные поверенные, расположены на судоходных реках, и хотя один город находится на восточном склоне Уральского хребта (Екатеринбург), но он соединен с пароходной пристанью, железной дорогой. Принимая во внимание крайнюю дешевизну путешествий по рекам Камско-Волжского бассейна, придем к заключению, что если общие собрания будут назначаемы во время пароходной навигации, то большинство будет посещать общие собрания, следовательно, будет возможность, что члены совета будут состоять не только из казанских, но и из иногородних лиц. Но если и допустить, что на общих собраниях и в советах будет господствовать казанский элемент, то вредного влияния от этого произойди не может. Казань, в которой сосредоточена интеллектуальная жизнь всего Камско-Волжского края, имеет, как и всякий центр, в этом отношении влияние более полезное, чем вредное. Недостаток централизации заключается в том, что у мелких центров очень часто не имеется средств противодействовать вредному влиянию главного центра; но если бы совет присяжных поверенных составлялся бы только из казанских адвокатов, сосредотачивая преимущественно деятельность на одной казанской жизни, игнорируя интересы других местностей, то у последних есть все легальные средства противодействовать бездействию или вредному действию. Но кроме того, в случае учреждения совета во многих местах, при условии, обозначенном в ст. 1060 2 т. ч. 1, могут быть учреждены отделения совета, на что можно вполне рассчитывать, так как вся практика сосредотачивается в руках присяжных поверенных, число которых вследствие этого увеличивается. Отделения совета, находясь в органической связи с самим советом, совершенно парализует вредное влияние централизации, если таковое и может проявиться. С начала открытия судебных учреждений в Казанском судебном округе вся практика находилась в руках частных поверенных, но в течение 10-ти лет она перешла к присяжным поверенным. Все эти обстоятельства указывают, что несмотря на многие небла[го]приятные причины, обусловленные, с одной стороны, может быть, некоторыми недостатками в личных качествах присяжных поверенных, а с другой, главным образом, не бла[го]приятными внешними обстоятельствами, институт присяжных поверенных приобрел расположение общества, а потому нет никаких оснований заключать, что при предоставлении ему права самостоятельности он подорвет свое надлежащее значение.

Учреждение совета не уединит адвокатуру от суда, не будет влиять на развитие в корпорации исключительных качеств, не совместимых с достоинством лиц, принадлежащих по началам уставов 20 ноября все-таки к судебному сословию. Контроль над присяжной адвокатурой останется за судебным ведомством в лице высшего учреждения, Судебной палаты, которая будет служить связующим звеном между адвокатурой и магистратурой, которая будет наблюдать над чистотой принципов и сдерживать крайности какого бы то ни было направления.

НА РТ, ф. 51, оп. 1, д. 99, л. 1-8. Рукопись.

* 22 декабря 1879 г. в сословие казанских адвокатов был принят Владимир Иванович Орлов. Таким образом, с начала 1880-х гг. в составе присяжных поверенных округа КСП было двое Орловых. Учитывая, что во многих документах фамилия подписанта указывается без инициалов, иногда бывает сложно определить точно, о ком идет речь.

* На это обстоятельство обратили внимание авторы коллективного труда, изданного под редакцией И. В. Гессена к 50-летнему юбилею российской адвокатуры (см.: История русской адвокатуры: в 3 т. / Под ред.: И. В. Гессена. – М., 1914. – Т. I. – С. 46).

** В 1880 г. существовал только Кабинет (комитет) присяжных поверенных, лишь отчасти восполнявший потребности в корпоративной организации.

*** Слово неразборчиво.

* Дата установлена по сопроводительным документам дела (прим. ред.).