Р. Валеев. «Он нужен для Казани» (О научном наследии Н. Ф. Катанова)

«Он нужен для Казани»

(О научном наследии Н. Ф. Катанова)

Николай Фёдорович Катанов (1862-1922) — известный отечественный ученый-тюрколог и подвижник российской науки, образования и культуры рубежа ХIХ-ХХ вв. Его творческое наследие — свидетельство единства и многообразия истории и культур тюркоязычных народов Евразии, его судьба яркий, поучительный пример служения науке и народу.

Выходец из простой хакасской семьи, Николай Катанов в 1884 г. с золотой медалью окончил Красноярскую гимназию, а затем — Восточный факультет Санкт-Петербургского университета. Вскоре он — участник научной экспедиции в Сибири и Восточном Туркестане, организованной Русским географическим обществом, Петербургской академией наук и Министерством народного просвещения, где в 1889-1892 гг. изучает языки, фольклор, историю и этнографию тюркских народов. Это путешествие стало важным этапом его становления как ученого и просветителя. По ценности и значимости собранных им географических, лингвистических и историко-культурных материалов оно достойно быть названным в одном ряду со многими экспедициями в Среднюю Азию, Монголию, Сибирь и Восточный Туркестан, осуществленными в ХVIII — начале ХХ вв.

В 1893 г. Н. Ф. Катанов был назначен экстраординарным профессором по кафедре турецко-татарских наречий Императорского Казанского университета. Период 1894-1922 гг. связан с его активной научной и педагогической деятельностью в Казани. В декабре 1903 г. на восточном факультете Санкт-Петербургского университета защищает магистерскую диссертацию «Опыт исследования урянхайского языка…» В 1907 г. историко-филологическим факультетом Казанского университета профессор Н. Ф. Катанов был удостоен степени доктора сравнительного языкознания.

Николай Фёдорович ведет обширную исследовательскую работу, выступает с докладами, печатает статьи и заметки. Также работая с 1911 г. в Казанской духовной академии, он преподает в ней татарский язык. Параллельно занимается общественной и просветительской деятельностью в различных обществах, музеях, библиотеках.

Исследования Н. Ф. Катанова, посвященные тюркскому языкознанию, фольклористике, музейному делу, нумизматике, библиографии, традиционным и новым формам экономической и социальной жизни, быту, фольклору и духовной жизни тюркских народов Саяно-Алтая, Синьцзяня, Поволжья и Приуралья, выдвинули его в ряд крупнейших востоковедов-тюркологов России и Европы. Его вклад в развитие тюркологии поистине неоценим.

В российских востоковедческих центрах, в том числе Хакасском научно-исследовательском институте языка, литературы и истории и Хакасском университете, названном именем Н. Ф. Катанова, ведутся разноплановые исследования наследия ученого, его научной биографии и роли в истории отечественной тюркологии и изучении культуры народов России. Внимание исследователей обращено на публикацию работ Н. Ф. Катанова и архивных документов, отражающих его научную и общественную деятельность.

Современные публикации позволяют более объективно и комплексно оценить место тюрколога в истории российской науки и культуры конца ХIХ — начала ХХ вв.¹

В данной публикации мы хотим обратить внимание на неопубликованное письмо ираниста, профессора Московского университета Б. В. Миллера (1877-1956) индологу, академику С. Ф. Ольденбургу (1863-1834), которое он отправил из Казани 11 марта 1922 г. Основным поводом для этого письма стала кончина профессора Казанского университета Н. Ф. Катанова.

Миллер Борис Всеволодович — известный ученый-иранист, доктор филологических наук (1839), окончил юридический факультет Московского университета (1900) и Лазаревский институт восточных языков (1904). В 1904-1917 гг. работал в Министерстве иностранных дел, занимая различные дипломатические посты в странах Ближнего Востока (Иран, Турция, Марокко).

В 1919-1922 гг. Б. В. Миллер жил и работал в Казани, приехав с женой из Петрограда, спасаясь от голода осенью 1919 г. В 1954 г. в своих воспоминаниях о Н. Ф. Катанове он писал: «Продовольственное положение в Петрограде было ужасное. Я работал в Русском музее, у покойного С. Ф. Ольденбурга, который там директорствовал, работал еще в организуемой тогда же Н. Я. Марром Академии истории материальной культуры, участвовал во “Всемирной литературе” Горького и в других местах, но, увы, все мои многочисленные занятия не обеспечивали мне и жене куска хлеба в буквальном смысле этого слова. Мне грозило серьезное сердечное заболевание, а доктора предписали мне… “усиленное питание”. Тогда приняли во мне участие Марр и Ольденбург, младшие товарищи моего покойного отца по Академии наук и устроили мне командировку в более “сытую” Казань. Целью командировки было “изучение армянских надписей в Болгарах и в Казани”»². В этот период в Казани Б. В. Миллер работал научным сотрудником в музее и восточной библиотеке, а также преподавал персидский язык и литературу в Северо-Восточном археологическом и этнографическом институте (создан в 1917 г.), преобразованном в 1920 г. в Восточную академию.

После отъезда в Москву — профессор, заведующий кафедрой иранской филологии Московского государственного университета, научный сотрудник Института востоковедения и Института языкознания. Специалистам известны работы Б. В. Миллера в области изучения живых иранских языков, особенно талышского и татского, составленный им «Персидско-русский словарь» (1950) и, к сожалению, забытые статьи в области этнографии народов Кавказа.

Письмо Б. В. Миллера адресовано С. Ф. Ольденбургу³, одному из ключевых фигур российского востоковедения, известному индологу, академику Петербургской АН и непременному секретарю Академии наук (1904-1929), автору научных трудов, посвященных религии, поэзии и искусству, древности и истории Индии, а также персидской и западной литературе.

Таким образом, особенно ценным остается выявление новых архивных материалов, посвященных биографии и рукописному наследию Н. Ф. Катанова. В связи с его смертью академик А. Н. Самойлович в журнале «Восток» в небольшом некрологе писал: «Хотелось бы надеяться, что давно ожидаемое ученым миром опубликование неизданных лингвистических и этнографических собраний Н. Ф. Катанова будет осуществлено после его смерти, а до издания материалы эти будут сохранены в надежном месте»⁴. К сожалению, многие рукописи из наследия Н. Ф. Катанова остаются не изданными.

Тем не менее в начале 30-х гг. ХХ в. важным достоянием европейской тюркологии при активном участии немецких востоковедов В. Банга и его ученика К. Менгеса стали опубликованные рукописные тексты Н. Ф. Катанова, связанные с его путешествиями в Сибирь и особенно в Восточный Туркестан (1889-1892). Эти рукописные материалы были переданы в 1926 г. А. И. Катановой, супругой Н. Ф. Катанова, для профессора Берлинского университета В. Банга. Их издания, осуществленные в Германии в 1933 и 1943 гг. К. Менгесом, были рецензированы С. Е. Маловым⁵.

Вниманию читателей предлагается письмо жены Н. Ф. Катанова Александры Ивановны, адресованное академику и тюркологу С. Е. Малову в связи с отправкой в Берлин части этих рукописей.

Еще в период своего путешествия Н. Ф. Катанов из укрепления Бахты Семиреченской области направил прошение на имя ректора Санкт-Петербургского университета (от 11 февраля 1891 г.) о дозволении вступить в законный брак с А. И. Тихоновой и получил ответ ректора университета от 15 марта 1891 г. о том, «что вступлению его в законный брак препятствий… не встречается»⁶. Бракосочетание Н. Ф. Катанова с А. И. Тихоновой состоялось 14 октября 1892 г. в Аскызской Петропавловской церкви⁷. И они на всю жизнь сохранили тепло семейного очага и прекрасных супружеских отношений.

Содержание писем вновь свидетельствует о судьбах наших героев и огромном интересе к рукописному наследию Н. Ф. Катанова, особенно периода его научного путешествия, со стороны его российских и зарубежных коллег.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Халикова Р. Х., Шакурова Р. З. Еще одна страница из научного наследия Н. Ф. Катанова // Советская тюркология. – 1981. – № 3. – С. 36-38; Татаринцев Б. И. О научном наследии Н. Ф. Катанова и его месте в тюркской и тувинской филологии // Вопросы тувинской филологии. – Кызыл, 1983. – С. 101-109; Каримуллин А. Н. Ф. Катанов — библиограф и книговед // Книги и люди: Исследование. – Казань, 1985. – С. 220-243; Кокова И. Ф. Н. Ф. Катанов: Документально-публицистическое эссе. – Абакан, 1993. – 128 с.; Катанов Н. Ф. Толкования снов, благословения, загадки, пословицы, поговорки / Сост. Г. Казачинова, В. Татарова. – Абакан, 1997. – 56 с.; Катанов Н. Ф. Свадебный обряд / Сост. Г. Г. Казачинова, В. К. Татарова, В. В. Чезыбаева, Н. М. Дувакина. – Абакан, 1997. – 36 с.; Катановские чтения: Сб. ст. – Казань, 1998. – 192 с.; Катанов Н. Ф. Избранные научные труды. Тексты хакасского фольклора и этнографии. – Абакан, 2000. – С. 355-544; Николай Федорович Катанов. Автобиография и библиография / Сост. И. Л. Кызласов. Изд. 2-е доп. – М.-Абакан, 2001. – 71 с.; Sertkaya, O. F., Alimov, R. Nikolay Fedorovic Katanov un Calismalari uzerine bir Bibliyografya Denemesi. – Istanbul, 2002. – 35 р.; Научное наследие Н. Ф. Катанова и современное востоковедение. Материалы международной научной конференции, посвященной 140-летию со дня рождения Н. Ф. Катанова. – Абакан, 2003. – 272 с.; Фольклор Саянских тюрков ХIХ века. Из собрания Н. Ф. Катанова: в 2 т. – М., 2003; Материалы научно-практической конференции «Возвращение наследия Николая Федоровича Катанова на родину»: Сб. ст. – М., 2003. – 135 c.; Катанов Н. Ф. Избранные труды о Хакасии и сопредельных территориях / Сост. С. А. Угдыжеков. – Абакан, 2004. – 260 c.; Николай Федорович Катанов. Письма / Сост. А. Н. Гладышевский. – Абакан, 2006. – 44 с.; Наследие Н. Ф. Катанова: история и культура тюркских народов Евразии: Доклады и сообщения международного научного семинара, 30 июня — 1 июля 2005 г. – Казань, 2006. – 296 с.; Валеев Р. М., Тугужекова В. Н. и др. Н. Ф. Катанов и гуманитарные науки на рубеже веков: Очерки истории российской тюркологии. – Казань-Абакан, 2008-2009. – 354 с.

2. Миллер Б. В. Мои воспоминания о Катанове // Катановские чтения: Сб. ст. – Казань, 1998. – С. 174.

3. Сергей Федорович Ольденбург. – М., 1986. – 157 с.

4. Самойлович А. Памяти Н. Ф. Катанова // Восток. – 1922. – Кн. 1. – С. 105.

5. Советское востоковедение. – 1941. – Т. 2. – С. 305-306; Известия АН СССР. Отд. литературы и языка. – 1951. – Т. Х. – Вып. 2. – С. 206.

6. Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга, ф. 14, оп. 1, д. 8933, л. 33-34.

7. НА РТ, ф. 977, оп. Совет, д. 8904, л. 7, 7 об.-8.

№ 1. Письмо Б. В. Миллера С. Ф. Ольденбургу*

11 марта 1922 г.

г. Казань.

Левая набережная Кабана, Восточная академия**.

Глубокоуважаемый Сергей Федорович.

Спешу сделать Вам грустное сообщение. Вчера (в ночь на 10-е марта) скончался Николай Фед[орович] Катанов. Он болел уже с осени. С ним сперва случился удар, отнявший у него правую половину тела, когда же он постепенно от этого стал исцеляться, он, к несчастью, простудился, не выходя из квартиры (которая, конечно, очень плохо отапливалась), схватил плеврит, перетекший в скоротечную чахотку. Доктора, найдя у него гнойник в легких, решили облегчить его, в сущности, безнадежное положение операцией. Она, как часто бывает, удалась блестяще, но через несколько дней его не стало. Завтра мы его хороним. Мне приходилось следить за жизнью Николая Фед[орови]ча в течение слишком 2 лет, что я здесь проживаю. Трудно ему жилось. Ежедневно он надрывал свое здоровье и свое слабое сердце рубкой дров, ноской воды, летом работой на огороде, тасканием мешков с картошкой, осенью — ночными дежурствами на том же огороде в сырость и холод. Так-то жилось этому первоклассному востоковеду в столице Татарской республики. Бакинский универ[сите]т его избрал, просил скорее приехать, присылал за ним делегатов. Он все мечтал уехать туда, как только позволит здоровье, и не дождался. А если бы он и выздоровел, то его не выпустил[а] бы все равно Татар[ская] республика. Ему было сказано, что он нужен для Казани, и что его не выпустят. Сколько-нибудь же обеспечить материально, облегчить ему жизнь здешние заправилы не пожелали, хотя неоднократно многие из друзей и коллег Ник[олая] Фед[орови]ча им настойчиво твердили, что он погибнет. Его ученое наследство (состав библиотеки, рукописи) здесь лучше всего известно, конечно, Серг[ею] Еф[имовичу] Малову***. Но сейчас С[ергей] Е[фимович] сам лежит в сыпном тифе (да притом с осложнениями). Начальник здешнего Академич[еского] центра**** поручил мне сказать вдове Катанова, что всю библиотеку купит здешний Наркомпрос. Но ведь есть еще рукописи. Помните, Вы поручали мне год назад сказать покойному, что Академия наук желала бы их приобрести. Он тогда мне определен[ного] ответа не дал, как-то уклонился от этого разговора. Не напишите ли Вы С[ергею] Е[фимовичу] Малову, не возьмет ли он на себя разборку рукописей, как только позволит ему здоровье. Было бы желательно, чтобы Акад[емия] наук поддержала также ходатайство о назначении пайка его вдове, которое будет возбуждено в центре от здешнего университета. (Семья Катанова состоит из жены и взрослой дочери).

Теперь разрешите мне сказать два слова о себе. Условия жизни в Казани стали такими тяжелыми, что я все больше укрепляюсь в своем желании выбраться отсюда и перебраться или в Москву, или назад в Петербург. Я был бы очень Вам благодарен, если бы Вы улучили минутку и мне черкнули, мог ли бы я рассчитывать получить в Петербурге академич[еский] паек (здесь я его получаю), мог ли бы снова устроиться в Русском музее (кстати, кто там сейчас директором вместо А[лександра] А[лександровича] Миллера*****), и нет ли еще возможности мне устроиться где-нибудь по библиотечной, например, или преподавательской части? Здесь я преподаю персид[ский] язык и литературу в Восточной академии (уже два года) и состою хранителем этнографич[еского] отделения здешнего музея, кроме того, прибавляюсь переводами с татарского и с европейских языков.

Голод в Поволжье сильно подорвал всякую культурную жизнь. Даже в таких сравнительно крупных умствен[ных] центрах, как Казань. Кто только может, отсюда бежит (все больше в Москву, или на юг), ряды интеллигенции все редеют, жизнь на почве голода становится кошмарной; только и приходится слышать, что про грабежи, убийства, осквернение могил, «трупоедство» (сам видел фотографии матерей, съевших своих детей!) и т. п.

Позвольте пожелать Вам, уважаемый Сергей Федорович, всего лучшего.

Искренне преданный Вам Борис Миллер.

Санкт-Петербургский филиал архива РАН, ф. 2, оп. 1, д. 1, л. 132-132 об.

№ 2. Письмо А. И. Катановой С. Е. Малову

7 декабря 1926 г.

Многоуважаемый Сергей Ефимович!

Вновь обращаюсь к Вам за советом и опять по тому же вопросу.

Вам уже кое-что известно о пересылке рукописей покойного Николая Федоровича за границу. Н[иколай] Н[иколаевич] Поппе* писал мне, что речь идет исключительно об образцах живой речи тюрков В[осточного] Туркестана и переводах с них. В качестве компенсации, проф[ессор] Банг предлагал мне 600 марок (право авторства, конечно, оставалось за Николаем Федоровичем).

Когда началась переписка с Н[иколаем] Н[иколаевичем] Поппе, я взяла рукописи на дом. Это были следующие рукописи:

1) Поездка в Семиречье и Тарбагатай**. Памятники народ[ного] творчества средне-азиатских тюрков. Тексты ч. I, 762 листа, ч. II, 1 622 листа. Перевод ч. I, 863 листа, ч. II, 71 лист;

2) Собрание памятников народ[ного] творчества минусинских татар в переводе 432 листа;

3) Материалы для изучения тюркских наречий Дзунгарии и Кит[айского] Туркестана. Тексты 191 л. Переводы и дневник путешествия 520 лист[ов];

5) Очерки Урянхайской земли. Дневник путешествия 461 л[истов];

6) Дневник путешествия по Минусин[скому] округу. Тексты 86 листов;

7) Рисунки шаманских бубнов минус[инских] татар;

8) Рисунки, сделанные во время путешествия;

9) Черновые записи.

Почему ч. II переводов имеет в себе лишь 71 лист, не знаю. Может быть, Вам известно, был или нет закончен перевод, и если да, то где он находится? Ив[ан] Мих[айлович] Покровский*** говорит, что в архиве ничего более нет.

Я изъявила проф[ессору] Банг согласие и на всякий случай отослала ему список не только текстов и переводов творчества тюрков В[осточного] Туркестана, но и всех рукописей, с указанием числа страниц. Ответа я не получила, а летом в Казань приехал д[окто]р Феттих, уполномоченный Берлин[ской] научной организацией взять рукописи и вручить мне 600 марок. Точного перечня тех рукописей, какие именно нужны проф[ессору] Банг, я так и не получила. Феттиху были показаны все рукописи; он взял: 1) Поездка в Семиречье и Тарбагатай, тексты ч. I и II. 2) Переводы ч. I и II. И, сколько помню. 3). Путешествие по Дзунгарии, Сибири и Туркестану 520 листов.

Остального он не взял. От него в обмен я получила 268 р. (600 м[арок] в русском курсе). На днях я получила письмо от Н[иколая] Н[иколаевича] Поппе, где он передает мне, что проф[ессор] Банг весьма встревожен тем, что вместо 7 рукописей он получил 3, а также отсутствием переводов (хотя переводов было отослано более 900 листов). Я ответила Поппе, как было дело, предложила на всякий случай вернуть деньги, прислав обратно рукописи; приложила список оставшихся рукописей. Точно ни я, ни проф[ессор] Банг не договорились, и теперь получается недоразумение; видимо, проф[ессор] Банг претендует на все 7 рукописей.

Вот теперь я и обращаюсь к Вам, Сергей Ефимович за советом: как мне быть, если Банг попросит прислать все остальные рукописи, возможно ли это сделать за те 268 р.? Или лучше попросить вернуть взятые рукописи, отослав деньги? Как быть? Очень прошу вас ответить мне. А[лександра] Катанова.

Казань, Поперечно-Горшочная ул. Переулок б. 3 гимназ[ии], д. 3, кв. 4.

Санкт-Петербургский филиал архива РАН, ф. 1079, оп. 3, д. 121, л. 1-2 об.

Публикацию подготовил

Рамиль Валеев,

доктор исторических наук