Р. Галлям. «И в Коране можно найти много верного и глубокого…» (Письмо Л. Н. Толстого М. М. Крымбаеву)

«И в Коране можно найти много верного и глубокого…»

(Письмо Л. Н. Толстого М. М. Крымбаеву)

Текущий год богат на памятные даты. В их ряду столетие со дня кончины великого русского писателя и мыслителя графа Льва Николаевича Толстого (1828-7(20).11.1910) занимает особое место. Его богатое творческое наследие, нравственно-философские воззрения являются неиссякаемым источником познания вот уже для нескольких поколений писателей, литературоведов, философов, историков.

Становление будущего писателя как личности, истоки его воззрений неразрывно связаны с Казанью. В 1844-1847 гг. молодой Л. Н. Толстой являлся студентом Казанского императорского университета (в городе проживали его родственники). Этот период жизни писателя находит отражение в таких его книгах, повестях, рассказах, как «Исповедь» (1884), «Отрочество» (1854), «Юность» (1857), «После бала» (1911). В условиях переломного времени творчество Л. Н. Толстого, в особенности его философско-нравственные воззрения, стали для татарской интеллигенции одним из неоспоримых ориентиров в поиске идейно-нравственных координат, путей обновления татарского общества. И потому, «на всем протяжении деятельности дореволюционной печати практически не было [ни] дня, чтобы не писали об этом гениальном художнике, ярком представителе русской философской мысли, гуманисте и общественном деятеле. Редки случаи, чтобы в каком-нибудь номере солидного издания не упоминалось имя Л. Н. Толстого, пользовавшегося непререкаемым авторитетом в кругах татарской писательской интеллигенции. На страницах татарских газет и журналов появились сотни восторженных материалов, посвященных Толстому, написанных практически всеми татарскими художниками слова, публицистами, журналистами. Среди них можно встретить имена Г. Исхаки, Г. Тукая, Ф. Амирхана, С. Рамиева, Г. Ибрагимова, С. Рахманкулый и многих других представителей татарской интеллектуальной элиты»¹.

Известно, что Л. Н. Толстой, особенно в последние годы своей жизни, пытался выработать свою позицию по отношению к мировым религиям, был занят мучительными философско-нравственными размышлениями об основах человеческого бытия, о вечном и тленном, суть которых сводилась к тому, что «основа всех религий одна и та же: любовь к Богу, т. е. к высшему совершенству и к ближнему. Но во всех религиях совершилось и совершается то, что к основной религиозной истине, общей всем религиям, присоединяются ложные толкования, вносимые в учение его последователями. То же совершилось и совершается и в магометанстве. И потому, как во всех религиях, так и в магометанстве задача теперешнего человечества состоит не в том, чтобы, откинув религию, поставить на ее место узкие, неосновательные и пошлые, так называемые научные взгляды, а в том, чтобы понять сущность религиозного учения и постараться освободить основную религиозную истину учения от того, что скрывает ее. И это совершается во всех религиях, совершается и в магометанстве»². По-видимому, уважительное отношение Л. Н. Толстого ко всем без исключения мировым религиям, в том числе и к исламу, сыграло свою  роль в трепетном тяготении татарской интеллигенции начала ХХ в. как к творчеству, философско-нравственным воззрениям Л. Н. Толстого, так и к самой личности великого писателя и мыслителя.

«Всемерно популяризуя творчество Л. Н. Толстого, татарская печать стремилась охватить все стороны жизнедеятельности этого человека, неизменно представляя его как честь и совесть эпохи. Татарские писатели, публицисты, поэты не упускали возможности сравнивать его деяния с интеллектуальным подвигом, с различной степенью информированности рассуждали о природе, таинствах невообразимой популярности этого исполина. Постижению духовной сущности писателя-мыслителя помогали прежде всего его произведения, которые всегда были в центре внимания татарской интеллигенции. Сочинениями мудреца зачитывались. И не только деятели национальной культуры. Это было потребностью времени»³.

Что касается интереса самого Л. Н. Толстого, то его увлекали духовные искания в мусульманском мире. Одним из подтверждений этого является и ниже публикуемое письмо писателя секретарю редакции журнала «Мусульманин» от 16 марта 1909 г.

Двухнедельный народно-популярный, научно-литературный и общественный журнал «Мусульманин» издавался в Париже с 1908 по 1911 г. под редакцией Магомет-Бека Хаджетляше (М. Tatarine). Он был посвящен вопросам культурного развития мусульман России и кавказских горцев. На его страницах можно найти весьма любопытные материалы по истории, культуре, быту разных этнографических групп татар, ногайцев, других тюркских народов России, общественной жизни татар Среднего Поволжья и Приуралья начала XX в.

К сожалению, мы не знаем содержания письма М. М. Крымбаева Л. Н. Толстому, и сохранилось ли оно. Письмо же великого русского писателя М. М. Крымбаеву, написанное в 1909 г. и помещенное в № 19 журнала «Мусульманин» от 1910 г., предваряется предисловием редакции следующего содержания: «Лучшим подтверждением ничтожества и духовного банкротства господ, подобных Бальмонтам, служит собственноручное письмо Льва Николаевича Толстого, адресованное секретарю нашей редакции г. Крымбаеву еще в прошлом году. Редакция не имела возможности опубликовать его тогда и делает это теперь с чувством глубокого уважения к красе русской литературы»⁴.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Амирханов Р. У. Татарская дореволюционная пресса в контексте «Восток-Запад» (на примере развития русской культуры). – Казань, 2002. – С. 133.

2. Письмо Льва Николаевича Толстого к г. М. М. Крымбаеву // Мусульманин. – 1910. – № 19. – С. 412.

З. Амирханов Р. У. Указ. соч. – С. 140.

4. Письмо Льва Николаевича Толстого… – С. 412.

Письмо Льва Николаевича Толстого к г. М. М. Крымбаеву

16 марта 1909 г.

Ясная Поляна.

М[ногоуважемый] г[осподин].

Основа всех религий одна и та же: любовь к Богу, т. е. к высшему совершенству и к ближнему. Но во всех религиях совершилось и совершается то, что к основной религиозной истине, общей всем религиям, присоединяются ложные толкования, вносимые в учение его последователями. То же совершилось и совершается и в магометанстве. И потому, как во всех peлигиях, так и в магометанстве задача теперешнего человечества состоит не в том, чтобы, откинув религию, поставить на ее место узкие, неосновательные и пошлые, так называемые научные взгляды, а в том, чтобы понять сущность религиозного учения и постараться освободить основную религиозную истину учения от того, что скрывает ее. И это совершается во всех религиях, совершается и в магометанстве. Так, существует очень высокая, по своему религиозному учению, секта бабистов*, продолжатель которой Бага-Улла сослан был турецким правительством в Акку, сын которого живет там. Люди эти не признают никаких внешних религиозных форм и основу религии, которую они считают единой во всех, полагают в доброй жизни, т. е. в любви к ближнему и неучастии в делах зла. Другую секту магометанскую я знаю в Казани. Секта эта называет себя Божьим полком или, по имени своего основателя, ваисовцами**. И та и другая секта представляют собою движение вперед магометанства к освобождению от мертвых внешних форм, которых, надо сказать, в магометанстве, как позднейшей религии, гораздо меньше, чем во всех других больших религиях. И потому полагаю, что всякому человеку, желающему служить человечеству, прогрессу его, надо не отрицать огулом ту религию, в которой он родился и воспитывался, как вы в магометанстве, а напротив, поняв те глубокие основы, которые есть в каждой религии, а также и в магометанстве, стараться очищать их от тех наростов, которые их скрывают. И в Коране можно найти много верного и глубокого, и кроме того есть небольшая книжечка, изданная в Индии по-английски, в которой собраны изречения Магомета (выдержки из этой книги будут в скором времени напечатаны в издании [«Посредника»]), замечательные по своей глубине и духовности.

Лев Толстой.

Мусульманин. – 1910. – № 19. – С. 412-413.

Публикацию подготовил

Рашид Галлям,

кандидат исторических наук