Беляев М. В. Банда гастролёров

Банда гастролёров

1971 год начался с выхода в прокат знаменитых советских комедий «Двенадцать стульев» и «Джентельмены удачи», сюжет которых был закручен вокруг охотников за несметными сокровищами. Советский зритель с удовольствием хохотал над похождениями киношных искателей бриллиантов и золотого шлема, не подозревая о том, что совсем рядом находятся реальные налетчики, готовые ради денег на все.

27 октября 1971 г. в Казани произошло небывалое по дерзости преступление. В 21 час 30 минут, у кафе «Осень», расположенного в д. 186 по ул. Декабристов, было совершено нападение на инкассаторов. Злоумышленникам удалось завладеть мешком с дневной выручкой 14 торговых объектов. После скрупулезного подсчета сумма похищенного составила 66 654 рубля. Водитель машины Рафкат Халитов был убит выстрелом в лоб, инкассатор Мансур Нигматуллин тяжело ранен. Со слов оставшегося в живых Георгия Григоряна, их инкассаторская бригада уже заканчивала свой маршрут. Кафе «Осень» было предпоследним объектом инкассации, и он успел войти внутрь через заднюю дверь, где кассир передала ему сумку с деньгами. Получив выручку и подпись в явочной карточке, инкассатор попытался выйти из кафе, но дверь запасного выхода неожиданно оказалась заблокированной снаружи. Пытаясь ее открыть, Григорян услышал крик Нигматуллина, и, не теряя времени, решил выйти через центральный зал, в котором веселились посетители и гремел оркестр. Выбежав наружу с револьвером в руке, он увидел, что во дворе лежит напарник, который еле-еле произнес: «Меня в грудь ранили, вызывай скорую…» Инкассаторской «Волги» и ее водителя Халитова поблизости уже не было.

Прибывший наряд милиции стал осматривать прилегающую территорию и на расстоянии 450 метров, во дворе д. 5 по проспекту Ибрагимова обнаружил угнанную от кафе «Волгу М-21». На переднем пассажирском сидении лежал труп водителя Халитова, мешок с деньгами бесследно исчез. Служебная собака по кличке Барс след злоумышленников взять не смогла.

Немедленно по тревоге был поднят весь гарнизон казанской милиции. Улицы ночного города, подъезды и чердаки прочесывались с участием оперативных комсомольских отрядов и добровольных дружинников. Несмотря на то, что для поиска налетчиков были привлечены значительные людские ресурсы, задержать по горячим следам никого не удалось.

К тому времени следственно-оперативная группа закончила осмотр места происшествия и подвела предварительные итоги. Задняя дверь кафе «Осень» была заблокирована снаружи куском осиновой доски, на асфальте прилегающего двора обнаружена гильза от пистолета Макарова (ПМ). Три такие же гильзы нашли внутри инкассаторской «Волги».

Первое подозрение сыщиков пало на саму инкассаторскую бригаду. Зарплата инкассатора составляла всего 91 рубль в месяц, а суммы по тем временам приходилось перевозить огромные. Один только спортивный магазин «Рубин» давал по субботам до 15 тысяч рублей выручки, ресторан «Маяк» — две тысячи рублей в сутки, а самые крупные универмаги бывало приносили в день до 40 тысяч рублей! Каждый из перевозчиков денег давал подписку о неразглашении методов работы, профессия считалась опасной, и в период с 1967-1971 гг. из казанской инкассации уволилось 29 человек.

Раненый Нигматуллин находился в тяжелом состоянии, и поэтому его допрос был затруднен. Изучив личность старшего инкассатора, сыщики установили, что два года назад на него уже было совершено нападение. Тогда Нигматуллин был рядовым сборщиком и забежал в гастроном № 17 Ленинского района г. Казани. Толпа, стоявшая в очереди, не пропустила его за деньгами, тем более какой-либо униформы у инкассаторов в то время не было. Доставшего оружие Нигматуллина схватили, при этом гражданин Рощин стал душить инкассатора, а его товарищ Цыганов вырвал у потерпевшего служебный «наган». Прибывший на подмогу старший инкассатор Вагиз Галиуллин был вынужден выстрелить в вооруженного Цыганова, причинив последнему тяжкие телесные повреждения. По данному факту было возбуждено уголовное дело, которое впоследствии прекратили ввиду того, что Галиуллин действовал в интересах защиты государственных ценностей.

Водитель Халитов был мертв, поэтому на все вопросы пришлось отвечать инкассатору-сборщику Григоряну. Следователи выяснили, что последний отслужил срочную службу в Германии, недавно работает в инкассации, ранее учился в различных вузах Казани и имеет широкий круг знакомых. Мог ли этот молодой человек войти в сговор с преступниками, принимал ли участие в налете таксист Халитов? На все эти вопросы Григорян отвечал неоднократно, каждый из его знакомых был изучен на предмет наличия алиби в момент нападения. Выяснилось, что на балансе управления инкассации Ленинского района г. Казани имеется всего четыре машины. В связи с указанными обстоятельствами инкассаторы привлекали для перевозки денег обычных таксистов. Последние эту работу не любили, перевозимые огромные суммы денег вызывали у них чувство опасности. В ходе тщательной проверки следователи установили, что в день налета на инкассаторов Халитов случайно оказался в составе перевозчиков денег, заменив не вышедшего на работу Прошагина. Следствие показало, что чудом оставшийся в живых водитель Прошагин, так же, как и добросовестный инкассатор Григорян, оказались ни причем.

По крупицам была восстановлена картина преступления. Его очевидцем стала Татьяна Морозова, которая, возвращаясь домой, в арке д. 186 по ул. Декабристов нос к носу столкнулась с налетчиком. Грабитель наставил на нее пистолет и предупредил, что в случае приближения будет стрелять. Со слов Морозовой, злоумышленников было двое, они сели в «Волгу» и, вытолкнув из нее раненного инкассатора, скрылись. Исследовав одежду Халитова и Нигматуллина, эксперты установили, что выстрелы были произведены с расстояния не более метра, причем один из них — прямо через стекло задней левой дверцы.

Анализируя ситуацию по угонам легковых машин за октябрь 1971 г., сыщики установили, что за десять дней до нападения на инкассаторов сотрудники ГАИ УВД г. Казани А. Ахмадеев и Н. Ясонов, находясь в микрорайоне, прилегающем к кафе «Осень», обнаружили еще одну «Волгу» с полным бензобаком и разряженным аккумулятором, скорее всего, брошенную налетчиками. После исследования государственных номерных знаков удалось установить, что первоначально они принадлежали автомобилю ГАЗ-53 и состояли на учете в базе ГАИ как «87-08 ТТЕ». 13 сентября 1971 г. эти знаки были похищены из гаража Казанского моторостроительного завода и переставлены на угнанную легковушку. С помощью перечеканки и покраски, «восьмерки» были искусно превращены в «тройки» и стали выглядеть как «37-03 ТТЕ». Водитель завода за утерю государственных номерных знаков был депремирован на 50 % с объявлением выговора.

Руководство МВД ТАССР приняло решение обратиться за помощью в поимке преступников к населению. В ближайшем к кафе «Осень» Дворце культуры химиков был собран партийно-хозяйственный актив, перед которым была поставлена задача провести соответствующие совещания во всех трудовых коллективах Казани. В средствах массовой информации опубликовали следующее объявление: «Уважаемые товарищи! 16 сентября 1971 г. был совершен угон автомашины “Волга М-21” светлого цвета № 37-03 ТТЕ. МВД ТАССР просит граждан, которые использовали эту автомашину как попутный транспорт, или видели ее стоящей во дворах, на улицах, сообщить об этом по телефону “02”».

Надо отдать должное бдительности простых советских граждан. Многие из них сразу же явились в милицию и рассказали обо всех подозрительных лицах, так или иначе повстречавшихся на их жизненном пути. Здесь были заявления об уличных хулиганах, соседях-дебоширах, неверных мужьях и даже женах…

Но были среди казанцев и те, кто видел предполагаемых преступников и их автомобиль собственными глазами. Опрошенные инспектором детской комнаты милиции С. Курбатовой мальчишки с улицы Гагарина видели, что данная «Волга» старого образца длительное время стояла у казанской средней школы № 46. Кто-то из них вспомнил, что в ее салоне ночевали двое мужчин не старше 30 лет. Одетые в темные пальто и шляпы, они ковырялись в капоте, у одного из них была хозяйственная сумка.

Параллельно шла отработка близлежащих домов на предмет установления очевидцев. Один из местных жителей — В. Синяев — сообщил о том, что за неделю до нападения видел во дворе кафе «Осень» двоих мужчин в темных пальто и шляпах. Поведение незнакомцев показалось ему «нечистым» потому, что одеты они были прилично, а выходили из замусоренного подвала. Бдительный казанец, взяв на подмогу шурина Н. Волостнова, решил проверить подозрительных граждан, но пока он ходил за родственником, парочка скрылась. Увидев поблизости сотрудников ППС, Синяев и Волостнов рассказали им о своих подозрениях. Милиционеры с фонарем спустились в подвал, из которого ранее вышли незнакомцы, и достали оттуда сумку, обнаружив внутри нее книгу и футляр от очков.

Узнав о том, что предполагаемые преступники прятались в подвале жилого дома, расположенного по соседству с кафе «Осень», следователи установили наряд, дежуривший в день обращения в милицию Синяева. Постовые подтвердили, что забрали из подвала хозяйственную сумку, передав ее следователю прокуратуры. Внутри оказалась книга «Спутник шофера» и странный кожаный футляр для очков, опутанный целой системой резинок, позволяющей скрытно носить его под мышкой.

В ходе повторного осмотра подвала была обнаружена скорлупа двенадцати яиц, банки с яблочным вареньем и остатками томатного сока, а также масса книг, выложенных таким образом, как будто на них лежали два человека.

После тщательного экспертного исследования изъятой сумки из нее были извлечены частицы хлеба, чая и лесной почвы. В той же лаборатории был распорот по швам футляр из-под очков с надписью «Курск». На внутренней поверхности кожи были обнаружены следы заднего торца затвора, флажка предохранителя, затворной задержки и прицельной прорези оружия. Экспертами был сделан вывод о том, что данный футляр мог быть использован для ношения пистолета Макарова.

Сразу же возникло множество версий: начиная с аналогичного пистолета, похищенного из Казанского танкового училища в 1968 г. и не найденного до момента нападения на инкассаторов, до аналогичного налета на перевозчиков государственных денег в 1941 г. на ул. Караваевской г. Казани. Постепенно эти версии отпали, а потом пришла весть из Горького.

10 октября 1971 г. там была угнана «Волга М-21» и похищен пистолет Макарова. Владельцем украденного автомобиля был руководитель группы испытания автомобилей конструкторско-экспериментального отдела Горьковского автозавода (ГАЗ) А. Дмитриев, купивший его в 1969 г. Выехавший в командировку следователь установил, что найденные в Казани гильзы не могли быть выстреляны из похищенного в Горьком ПМ. Зато удалось установить, что книга «Спутник шофера» похищена из гаража, прилегавшего к гаражу Дмитриева. Ее владелец Г. Максимов опознал свой путеводитель по автографу на первой странице. Круг розыска преступников расширился, но положительных результатов по-прежнему не было…

Зато появлялись новые улики пребывания преступников в Казани. Казанский таксист М. Кондратьев, добровольно явившись в милицию, рассказал о том, что в середине сентября 1971 г. заезжал в гараж таксопарка № 4 на ул. Восход и видел там двух незнакомцев. Электрик Р. Гарафутдинов пояснил, что этим ребятам требовалась катушка зажигания, так как своя у них сгорела. Таксист согласился помочь и повез троицу на ул. Жуковского, где во дворе дома № 23а стояла светлая «Волга». В пути пассажиры говорили о том, что всю ночь гуляли с женщинами, приемник в салоне был включен, и к утру машина перестала заводиться. Прибывший на место опытный электрик Гарафутдинов сразу же понял, что в машине элементарно сел аккумулятор и, «прикурив» его от «Волги» Кондратьева, моментально завел двигатель. Обрадованные незнакомцы заплатили электрику и таксисту за ремонт, а последнему еще и продали запасное колесо для «Волги» за 25 рублей. Они же отвезли Р. Гарафутдинова домой, удивив его тем, что представляясь казанцами, несколько раз переспрашивали его о местонахождении известного всем жителям столицы ТАССР речного порта.

В срочном порядке началась «отработка» жителей дома на ул. Жуковского. Практически каждый из них видел стоявшую во дворе несколько дней светлую «Волгу», у которой время от времени появлялись двое мужчин. Со стороны было заметно, что один из них, имевший прическу ежиком, чем-то встревожен, а второй постоянно его понукает. На замечания казанцев оба отвечали, что приехали из района Татарстана и скоро уедут. Один из мужчин, носивший бороду, просил крутившихся у автомобиля школьников налить в ведро горячей воды, обещая позже покатать их по Казани. Воду он заливал в радиатор, пытаясь отогреть и реанимировать свою машину, в том числе при помощи так называемого «кривого стартера» — рукоятки, вставлявшейся в «носок» двигателя и вручную заводившей его путем раскручивания коленвала. Но все его попытки были тщетными. Второй мужчина в это время подтягивался на дворовом турнике. Со слов очевидцев были составлены фотороботы, показанные на местном ТВ.

Телепоказ изображений предполагаемых налетчиков принес обратный эффект. Казанцы стали узнавать в них своих неблагонадежных знакомых, милиция «отрабатывала» каждого из них на причастность к нападению на инкассаторов. Но преступников и похищенных ими денег обнаружить не удалось. Через 10 месяцев после нападения на инкассаторов следствие по делу было приостановлено.

Однако оперативная работа продолжалась. В регионы Советского Союза были направлены шифротелеграммы с приметами налетчиков и описанием обстоятельств совершенного ими нападения. На местах был ориентирован на раскрытие как личный состав милиции, так и имеющийся агентурный аппарат.

И вот спустя семь месяцев после приостановления дела, из Ялтинского уголовного розыска поступила информация о двух парнях, завсегдатаев лучших ресторанов этого южного города. Приезжие немедленно были взяты под наблюдение и вскоре выяснилось, что денег они действительно не жалеют, оставляя за ужин до 100 рублей. Попавшие в оперативную разработку Анатолий Сай и его товарищ Владимир Конкин жили в Ялте на широкую ногу. Ежевечерние посиделки, смазливые девушки и дорогое спиртное неизбежно привлекали внимание посетителей ресторанов, среди которых было немало доверенных милиции лиц. Галантные кавалеры регулярно заказывали оркестру песни Есенина и полонез Огинского, щедро оплачивая шлягеры 5-ти и 10-ти рублевыми купюрами.

Вот как описывает начало оперативно-розыскных мероприятий в отношении данного фигуранта известный российский писатель и журналист Ф. Раззаков: «В итоге в Ялтинском угро была создана специальная группа под руководством заместителя начальника УВД полковника А. Бурлета и начальника отделения майора Иванова, которая занялась “отработкой” сорящего деньгами направо и налево незнакомца»¹.

Бросалось в глаза четкое разделение власти в наблюдаемой паре: под тяжелым взглядом В. Конкина Сай сразу терялся и старался во всем угодить своему «старшему товарищу». Мужчины нигде не работали, жили на разных квартирах у своих подруг, работавших в системе общественного питания. Несмотря на подозрительное поведение приезжих, предъявить им какие-либо претензии было достаточно сложно. Вели они себя аккуратно, правонарушений не совершали, в скандалы демонстративно не вмешивались и всегда тихо удалялись из ресторана до приезда вызванного для усмирения хулиганов наряда милиции.

По приметам, указанным в ориентировке, Сай и Конкин были очень похожи на казанских налетчиков. Чтобы окончательно удостовериться в этом, необходимы были серьезные улики: похищенные деньги или пистолет. Сыщики выжидали, и вскоре им улыбнулась удача. Галантные кавалеры решили провести выходные со своими пассиями и выкупили четырехместную каюту теплохода «Узбекистан». Сай с Зинаидой Стельмах и Конкин с Людмилой Ромадиной отправились в черноморский круиз до Сухуми на четыре дня. В пути за мужчинами негласно наблюдали сотрудники уголовного розыска, а их коллеги в это время нанесли визит в оставшиеся без хозяев ялтинские квартиры подруг круизёров. Несмотря на то, что пистолет найти не удалось, в квартире Стельмах, у которой проживал гражданин Сай, были обнаружены огромные по советским меркам деньги — 7 500 рублей, а также анаша. Часть купюр почему-то была покрыта плесенью и банально сушилась на бельевых веревках. Теперь оставалось дождаться прибытия теплохода и задержать отдыхающих.

Тем временем Сай и Конкин приплыли на теплоходе в Сухуми, где поселились в гостинице «Рица», расположенной неподалеку от морского вокзала. Вчетвером они ходили пострелять в ближайший тир. От оперативников не укрылась ссора мужчин на борту судна, а также странный примиряющий тост Конкина за то, чтобы получилось и во второй раз. Теплоход «Узбекистан» вернулся в Ялту 14 марта 1973 г. Конкин и Ромадина сразу же поехали на такси в квартиру последней. Более романтичные Сай и Стельмах решили пойти на приключенческую комедию «Фантомас».

Для одновременного задержания подозреваемых пришлось разделиться и сыщикам. Одна опергруппа сразу же поехала на квартиру Ромадиной, а вторая терпеливо дожидалась окончания киносеанса. Как только одна из влюбленных парочек вошла в квартиру Стельмах, на пороге появились сотрудники милиции. Увидев сыщиков, гражданин Сай сильно побледнел и был подавлен до конца обыска. Кроме большой суммы денег и запрещенной к гражданскому обороту анаши, среди вещей задержанного были обнаружены: 90 ключей от автомашин «Волга», три золотых перстня и правила поступления в Харьковский юридический институт. От подписи протокола обыска Сай категорически отказался и замкнулся в себе. Из изолятора он написал подруге короткую записку: «Зина, я подлец. Если можешь — прости!»

Владимир Конкин, наоборот, был весел и общителен. В милиции он представился слесарем автошколы казахского города Шевченко. В непринужденной манере Конкин рассказывал следователю о морской поездке в Сухуми. На вопросы о Сае задержанный пояснил, что никогда не видел последнего в Ялте и полагал, что попал в милицию по недоразумению. Следователю ничего не оставалось, как только задержать путешественника на двое суток за бродяжничество, воспользовавшись тем, что в паспорте Конкина не было обязательной по тем временам отметки о прописке.

Однако держать разговорчивого арестанта под стражей бесконечно не представлялось возможным по закону. В день, когда решался вопрос об освобождении не имевшего при себе запрещенных предметов и денег Конкина, неожиданно раскололся Сай. В своей явке с повинной он написал о том, как совместно с другом детства напал на инкассаторов в Казани, признавшись, что на самом деле его зовут Юрий Казаков, а «Конкина» — Вадим Сидоров. В августе 1971 г. чужие паспорта были похищены парочкой у пьяных и избитых ими жителей Харькова и Волгограда.

Проверяя признание Казакова, сыщики установили совпадение отпечатков пальцев задержанного «Конкина» с папиллярными узорами дважды судимого рецидивиста, уроженца Свердловской области Вадима Михайловича Сидорова. Оказалось, что матерый уголовник и несудимый Юрий Казаков жили в поселке Верхняя Тура ТАССР и даже пять лет учились в одном классе.

После признания в налете на инкассаторов бывшие одноклассники были арестованы по обвинению в убийстве. Постановление об избрании меры пресечения было вынесено старшим следователем ялтинской прокуратуры майором Томиным — по иронии судьбы полным тезкой популярного телевизионного сыщика-«знатока», блестяще сыгранного Леонидом Каневским.

Решивший помогать следствию Казаков показал тайник у д. 5 по ул. Мухина г. Ялта, где были изъяты  ПМ с шестью патронами к нему и 10 патронов к пистолету ТТ. Узнав об этом, весельчак Сидоров отказался давать какие-либо показания.

Неожиданные результаты принесла баллистическая экспертиза. В ходе исследования изъятого пистолета было установлено, что инкассаторы Рафкат Халитов и Мансур Нигматуллин расстреляны в Казани именно из этого оружия. Но еще интереснее было, то обстоятельство, что ранее этот пистолет похитили у милиционера, убитого в Киеве!

Следственная группа срочно вылетела в Киев и изучила архивное дело двухлетней давности. Из его материалов следовало, что 31 августа 1971 г. в 21 час 30 минут во дворе д. 32 по ул. Крещатик неизвестные напали на старшину милиции Ивана Жарова. Постовой охранял здание горисполкома, расположенное на центральной улице столицы Украины и, когда стал проверять прилегающую территорию, на него напали двое неизвестных. Первый сбил его ударом кулака, а второй нанес восемь ножевых ран в шею и грудь. Старшина пытался использовать милицейский свисток, но помощи в темном дворе ждать было не от кого. Нападавшие вынули из его кобуры пистолет Макарова с восемью патронами. Истекающий кровью Жаров успел сказать прибывшим врачам скорой о количестве преступников и похищении оружия, после чего потерял сознание. Через два часа после нападения раненный милиционер скончался в больнице.

Раскрытие дерзкого нападения на постового было взято на особый контроль руководством союзной республики. За несколько лет до своей смерти Иван Жаров лично задержал преступника, зарезавшего в Киеве генерала Зайцева. Поэтому основной версией убийства постового была месть со стороны уголовников. Отработка этой версии в 1971 г. не привела к успеху и дело списали в архив.

Как же пистолет убитого в Киеве милиционера попал в Казань, а затем в Крым? Чтобы задать эти вопросы последнему владельцу оружия, следователи вернулись в Ялту и сразу же приступили к допросу Казакова. Подозреваемый даже не стал отпираться, поведав полную историю своей жизни и преступной деятельности.

Согласно метрике датой рождения Юрия Казакова значилось 3 мая 1945 г. Воевавший с 1941 г. и вернувшийся домой после Победы Иван Казаков не признал нагулянного за годы войны ребенка своим и ушел из семьи. Через четыре года фронтовика и находившихся с ним рядом пятерых человек убила банда Балуевых. Пришлось матери Юрия — Любови Казаковой — одной растить незаконнорожденного и старшую дочь Валентину. Мальчику не хватало мужского воспитания, и он близко сошелся с Вадимом Сидоровым. Соседский мальчишка был старше Юрия всего на полгода, но характер у парня был гораздо жестче, и он сразу стал заводилой в их маленькой компании. С 13 лет Вадим занимался боксом, дорос до первого разряда и побед в городских турнирах. Кроме того Сидоров имел разряд по стрельбе из мелкокалиберной винтовки. Спортсмен и комсомолец, он с легкостью поступил в Новосибирский техникум физкультуры и исчез из жизни подшефного подростка.

Достигнув призывного возраста, Юрий Казаков ушел в армию. Демобилизовавшись, еще год он искал себя в Средней Азии, живя в Зарафшане, затем вернулся на родину. В Новой Туре он снова встретил друга детства Сидорова, успевшего к тому времени получить две судимости за корыстно-насильственные преступления и ставшего матерым уголовником. Освободившийся из заключения 29 апреля 1970 г. Вадим работал инструктором на водной станции Верхне-Турьинского машиностроительного завода, а также заведовал секцией бокса «Молния» того же предприятия. Казаков сразу же попал под его влияние, перевелся с завода на водную станцию и почтительно называл боксера «Михалычем». Сам Юрий тоже был достаточно спортивным парнем, хорошо стоял на воротах в футбольной команде, имел разряд по волейболу.

Опытный уголовник вновь взялся за воспитание «несмышленыша». Для начала поставил Юрию «молниеносный» удар, а потом повез его на «практику» в Нижний Тагил. Там парочка отрабатывала приемы бокса на «живых мишенях», попутно обшаривая карманы нокаутированных пьяниц. Казаков и не заметил, как благодаря «отеческой опеке» Сидорова сам превратился в преступника. Опытный рецидивист поощрял своего ученика, словно невзначай упоминая о том, что копейки алкоголиков не идут ни в какое сравнение с деньгами, перевозимыми инкассаторами. Сидоров уже давно задумал план крупного ограбления, но не мог уехать из Верхней Туры из-за того, что не прошел срок административного надзора по последней судимости.

В конце июля 1971 г. уладив все надзорные формальности, Сидоров уговорил Казакова уехать из этой, как он выражался, «дыры-Туры» в почти заграничный город СССР — Ригу. На вокзале латвийской столицы парочка сразу же заприметила пьяного гражданина, который на свою беду громко кричал о том, что он очень богат. По предложению Сидорова «проверить миллионера» боксеры отметелили потерпевшего до потери сознания и забрали 500 рублей. На эти деньги грабители поехали в Киев, где, по их мнению, было много военных, и можно было завладеть оружием для более серьезного нападения. Как говорил опытный Сидоров, «на пистолет ни один человек, дорожащий своей жизнью, не попрет»².

Столица Украины встретила уральцев солнечным летом, военных на улицах было действительно много, но вооруженные офицеры, как назло, всегда ходили парами или в сопровождении солдат. Вскоре наблюдение переключилось на милиционеров, которые, в отличие от армейских, стояли на посту в одиночку. Одним из потенциальных объектов нападения стал пост у киевского горисполкома, который был обсажен по периметру высоким и густым кустарником. В обязанности стоявшего на посту входило не допускать посторонних лиц и поддерживать образцовый общественный порядок. Загорелый постовой, охранявший прилегающую территорию, не заметил засевших в зарослях плюща, винограда и хмеля злоумышленников, одетых в модные тогда болоньевые плащи темного цвета. Добросовестный служака, он несколько раз обошел здание горисполкома, напоминая засидевшимся служащим об окончании рабочего дня.

Дождавшись ухода последнего сотрудника горисполкома и накрывшей Крещатик вечерней темноты, Сидоров неожиданно вышел навстречу старшине милиции Ивану Жарову. Постовой едва успел сделать замечание внезапно появившемуся на контролируемом периметре незнакомцу, как тут же получил сильный удар в лицо. Старшина упал, но тут же вскочил на ноги и успел дунуть в милицейский свисток. Увидев, что подельник не справляется с постовым в одиночку, Казаков выскочил из кустов и добил потерпевшего ударами предусмотрительно захваченного из дома чешского кнопочного ножа. Цель была достигнута, в руках убийц появился пистолет.

Парочка скрылась с места происшествия на метро, а затем в эту же ночь и вовсе уехала из Киева на крыше проходящего поезда. В пути шокированный произошедшим Казаков выбросил нож в реку. Выйдя в Одессе, навсегда повязанные кровью Казаков и Сидоров пошли отмываться в баню, а затем направились в Горький, где на заводе ГАЗ выпускали так нужные им для серьезного налета легковые автомобили. Денег у подельников не было, поэтому они решили совершить угон. На проходной коммуникабельный Сидоров окликнул одного из работяг, который без долгих уговоров вынес с родного предприятия связку из 100 ключей к «Волгам» и продал ее приезжим за 10 рублей. В кожгалантерейном магазине Сидоров купил футляр для очков с надписью «Курск», из которого Казаков, с помощью обычных резинок, соорудил подплечную кобуру для пистолета Макарова и стал скрытно носить оружие при себе.

В ту же ночь будущие налетчики спилили замок с гаража гражданина Максимова, однако внутри был обнаружен старый «Москвич», который никак не хотел заводиться. Любознательный Казаков забрал оттуда книгу «Спутник шофера», которую позже обнаружат в казанском подвале милиционеры. В соседнем гараже угонщикам повезло больше. Почти новая «Волга» цвета слоновой кости завелась сразу, и через несколько минут сидящий за рулем Сидоров уже выезжал на трассу «Горький — Казань». Находящийся рядом вооруженный пассажир с ужасом думал о том, что предстоит им впереди. Во время одной из зеленых стоянок подельники пристреливали пистолет в лесу. Благо, что патронов хватало: полный магазин ПМ был дополнен еще 10 патронами, прихваченными из Туры запасливым Казаковым.

15 сентября 1971 г. налетчики прибыли в Казань, где за руль пересел Казаков. Сидоров сразу же решил присмотреться к возможным объектам нападения. Первое, что бросилось ему в глаза, было огромное здание банка на ул. Баумана. Но отсюда скрыться быстро и без погони не представлялось возможным. В целях конспирации Казаков и Сидоров украли государственные номерные знаки республиканской серии. После небольшой доработки они повесили новые номера на угнанную в Горьком «Волгу» и влились в ряды казанских автолюбителей, не привлекая внимание сотрудников ГАИ иногородней регистрацией недавно угнанного транспорта.

Понимая, что нападение в центре Казани может закончиться плачевно для обоих, налетчики увязались за одной из инкассаторских машин и проследили весь маршрут ее движения. Выяснилось, что, начиная с кафе «Весна» на ул. Производственной, сборщики денег объезжают 16 торговых точек и заканчивают свой путь в темном дворе кафе «Осень» на ул. Декабристов. Более удобного места для нападения нельзя было и придумать. Основательный Сидоров не верил в легкий успех и несколько недель ездил с Казаковым по городу, отрабатывая маршрут инкассаторов и планируя пути отхода с места предполагаемого преступления.

Когда все было проверено до малейших деталей, неожиданно дала сбой безотказная до того «Волга». Ночуя в салоне и греясь от автомобильной печки, злоумышленники посадили аккумулятор, и с большим трудом нашли в чужом городе специалистов по его реанимации на ул. Жуковского. Несмотря на то, что причина разрядки аккумулятора была банальной, Казаков и Сидоров продолжали греться и на ул. Гагарина, чем окончательно вывели автомобиль из строя.

Бросив никак не заводившуюся «Волгу» неподалеку от средней школы № 46, друзья несколько дней ночевали в близлежащем к «Осени» подвале, но на заднем дворе кафе в момент приезда инкассаторов было людно, и планы постоянно срывались. Осень 1971 г. была холодной, уже выпал первый снег. К тому времени у «гастролеров» закончились деньги, и они стали взламывать соседские сараи в поисках съестного. В одном месте Казаков украл вяленое мясо, в другом Сидоров нашел ведро куриных яиц.

Дальше так продолжаться не могло, и 27 октября 1971 г. злоумышленники решились на нападение. В назначенное время, строго по графику, к кафе «Осень» подъехала «Волга» с инкассаторами. Предусмотрительный Сидоров заранее вывернул освещавшую двор лампочку, а Казаков взял в руки пистолет. Инициатива передачи оружия принадлежала ему самому, Юрий боялся, что безжалостный подельник будет стрелять во все живое на своем пути. Чтобы не оставлять отпечатков пальцев, налетчики надели резиновые медицинские перчатки, а Сидоров прихватил доску, дабы заблокировать ею дверь после захода в кафе одного из инкассаторов.

Нападение прошло как по маслу, единственным очевидцем стала местная жительница, которой Сидоров приказал остановиться под угрозой убийства. А вот с машиной опять не заладилось. Запрыгнув в инкассаторскую «Волгу» и вытолкнув оттуда раненного Мансура Нигматуллина, горе-водитель Казаков не смог переключиться с первой передачи. Бросив машину с лежащим на переднем пассажирском сидении трупом таксиста Рафката Халитова, Сидоров с мешком денег, а за ним прикрывающий его от возможной погони Казаков с пистолетом, подбежали к дому 91/2 на перекрестке улиц Короленко и Гагарина. Похищенное они бросили в стоявший у подъезда ящик с углем, а сами спрятались на чердаке и продолжили наблюдать за прилегающей территорией через окно.

Примерно через полтора часа злоумышленники спустились вниз и забрали добычу из ящика. Для начала они набили деньгами все свои карманы. Но банковских пачек было так много, что Сидоров принял решение закопать часть похищенного на близлежащем пустыре у д. Савиново, где через четверть века появится казанский Парк Победы. Прострелянный мешок с надписью «Госбанк СССР», которым пытался закрыться от пистолета инкассатор Нигматуллин, был спрятан на чердаке, где Казаков и Сидоров беспокойно ждали рассвета.

Утром, увидев, что на одежде имеются следы крови, убийцы поехали в универмаг «Детский мир». В отделе мужской одежды Казаков и Сидоров купили костюмы и пальто, оставив старое одеяние старушке-уборщице.

Из Казани путь разбогатевших преступников лежал в родные края. В целях конспирации Казаков отпустил усы с бородой и стал выглядеть старше своего напарника. Вернувшись домой, подельники рассказали о том, что живут там, где не бывает зимы и работают по линии бокса: Сидоров — тренер, а Казаков — массажист. Элегантно одетые в серые пальто с черными бархатными воротниками, поблескивая золотыми часами и перстнями, друзья детства произвели на земляков неизгладимое впечатление. Казаков привез матери в подарок модный по тем временам капроновый платок. Немного погостив у родных в Туре, они решили отсидеться в тиши и рванули в Душанбе, а затем во Фрунзе. В каждом городе у Сидорова были друзья-спортсмены, которые предоставляли беглым ночлег. Хвалясь перед сокурсниками, он обещал в следующий раз приехать к ним на личном автомобиле. Одному из них — Вениамину Бушевцу, жившему в подвальном помещении, пьяный Сидоров вообще предложил купить кооперативную квартиру, достав несколько пачек денег. Более сентиментальный Казаков трижды высылал сторублевые денежные переводы матери, получающей пенсию по старости в 60 рублей.

Росла география городов, в которых оставили след беглые преступники: Алма-Ата, Бухара, Самарканд, Ашхабад, Навои, Минск, Таллинн, Волгоград, Фурманов, Иваново, Москва. «Расшатанные нервы» они лечили в санаториях «Каратаг» (Таджикистан) и «Иссык-Куль» (Киргизия), коротая вечера за игрой в бильярд. Не лишенные мужского обаяния Казаков и Сидоров часто знакомились с разными женщинами и жили у них, поражая случайных подруг своей щедростью и смелостью. Оба «джентльмена удачи» были всегда наглажены и одеты с иголочки. В ресторанах они заказывали только коньяки дорогих марок и курили импортные сигареты «Винстон».

При себе мужчины носили туго набитый деньгами старомодный докторский саквояж, закрывавшийся на ключ, который всегда хранился у Сидорова. При разгульном образе жизни деньги быстро закончились, и 7 марта 1972 г. гастролерам пришлось вернуться в Казань за оставшейся в тайнике суммой. Дождавшись темноты, Казаков и Сидоров отрыли тайник, где лежали заплесневевшие от сырости деньги, с которыми на утро уехали в г. Шевченко. Пистолет и набитый похищенным саквояж подельники, в лучших традициях пиратов, спрятали в пещере на берегу моря.

Часть испорченных денег пришлось выбросить, но, несмотря на это, в руках бандитов оставалось целое состояние. Шикарная жизнь нравилась только Сидорову, а Казаков все чаще скучал и задумывался о будущем. Чтобы хоть как-то отвлечь подельника от грустных мыслей, главарь банды предложил ему поступить в юридический институт. Юрий уныло поинтересовался у старшего товарища об аттестате, который надо обязательно предъявить при поступлении в любой вуз. Но и на это у Сидорова был свой план: не долго думая, он предложил проникнуть в одну из знакомых ему новосибирских школ и похитить необходимые документы.

Вылетев в Новосибирск, ночью подельники залезли в среднюю школу № 73 через окно первого этажа. Завладев бланками аттестатов и двумя серебряными медалями, злоумышленники скрылись.

С этого дня Казаков стал усиленно готовиться к поступлению в Харьковский юридический институт, корпел над учебниками, налегая на немецкий язык, параллельно готовясь к нападению на сберкассу, где можно было сорвать еще более крупный куш.

Гастролеры нигде не задерживались подолгу. Отсутствие прописки и постоянного места работы в советское время вызывали повышенное внимание милиции. В начале июля 1972 г. провожавшим их из Новосибирска подругам Казаков и Сидоров дали несуществующий адрес, пригласив в Крым.

24 июля 1973 г. все дела о преступлениях гастролеров были объединены следователем по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР С. А. Израилевым. Арестованные были этапированы в московский изолятор № 2, известный в народе как Бутырка.

Несмотря на то, что Казаков уже рассказал о мельчайших деталях совместных преступлений, Сидоров упорно молчал. Чтобы его разговорить, следователь досконально изучил личность подозреваемого. Его отец Михаил Сидоров работал мастером на механическом заводе и умер, когда сыну исполнилось 15 лет. Мать — Степанида Прокопьевна — сначала работала медсестрой, а потом гардеробщицей в столовой закрытого города «Свердловск-45», воспитывала дочь. Освободившись 29 апреля 1970 г., Сидоров пытался восстановиться в физкультурном техникуме, но получил категорический отказ из-за судимостей.

Согласно собранным доказательствам, Казакову и Сидорову было предъявлено окончательное обвинение в бандитизме. Перед завершением расследования, узнав о том, что по столь резонансному делу есть подследственный, не дающий показаний, его допросил помощник Генерального прокурора СССР Рыбаков.

Из протокола допроса Сидорова: «Показаний не дам. Суду отвечу на все вопросы. Со следствием разговор у меня короткий и ясный. Меня избивали в Ялте, Киеве менты, и я решил на следствии ничего не говорить в знак протеста. Я не организатор бандитизма, ст. 77 УК РСФСР определяют неверно»³.

К тому времени предварительное следствие было закончено, и дело с обвинительным заключением, утвержденным заместителем Генерального прокурора СССР С. И. Гусевым, направили в суд. Рассмотрение было назначено в Верховном суде ТАССР, по месту совершения наиболее тяжкого преступления. 24 октября 1973 г. процесс стартовал в Казани. Зная о постоянной готовности Сидорова к побегу, заседание было решено проводить в одной из комнат следственного изолятора № 1. Здание имело стены полуметровой толщины, четыре угловые охранные башни и вооруженную «до зубов» охрану.

Судебное заседание открыл заместитель председателя Верховного суда ТАССР С. Ф. Фасхиев. Государственное обвинение по делу поддерживал заместитель прокурора ТАССР, ветеран Великой Отечественной войны А. Х. Валиев. С самого начала процесса подсудимые заняли противоположные позиции. Сидоров явно позировал перед присутствующими. Казаков же сидел, опустив голову. Было видно, что он полностью осознал содеянное и стыдится своего положения, вспоминая убитых им людей и обманутых женщин.

Сидоров категорически отрицал свой визит в Казань и вновь попытался ввести суд в заблуждение, сделав заявление о том, что на берегу Каспия, в г. Шевченко Казаков убил парня, размозжив ему голову камнем. В ответе на соответствующий запрос Верховного суда ТАССР значилось, что трупы мужчин за указанный период не обнаруживались. Понимая, что дело идет к фатальному концу, Сидоров цеплялся за жизнь до последнего.

Но ни одно из приведенных в суде доказательств не смогло убедить Сидорова в собственной виновности. В глубине души он считал, что смерть каждого из потерпевших наступила от рук подельника, у которого к тому же были изъяты анаша, пистолет и похищенные деньги, а значит, он лично здесь ни при чем. Вот и в своем последнем слове он попросил суд еще раз расследовать эпизоды всех убийств, совершенных Казаковым, а про свои поступки не сказал ни слова. Разве что неохотно признал соучастие в краже из новосибирской школы.

Измученный подельником и раздавленный судебным процессом Юрий Казаков в своем последнем слове сказал следующее: «Не такой уж я хладнокровный убийца, меня мучили трупы. Я знал, что такая жизнь долго продолжаться не может, плохая жизнь была. Мы не встали на честный путь, так как это было трудно после того, что натворили. Я никогда не упрекал Сидорова за то, что мне была отведена эта роль — убивать. Я не выгораживаю себя, иначе бы сказал, что всех потерпевших убивал Сидоров»⁴.

Даже выступившая на суде мать главаря банды категорически высказалась о том, что с детства воспитывавшийся в их доме Юра Казаков не мог оговорить ее сына, при этом настаивая на том, что сам Сидоров никого не убивал.

18 декабря 1973 г. в 21 час Верховный суд ТАССР огласил смертный приговор обоим убийцам. Отойдя от шока, вызванного назначенным расстрелом, осужденные стали лихорадочно строчить кассационные жалобы в Москву. Текст этих жалоб отличался по стилю так же, как и сами подельники.

Из кассационной жалобы Юрия Казакова: «В целом я согласен с приговором суда. Я заслуживаю самого строгого наказания. Я понимаю, что совершил очень тяжкие преступления, ничего уже не исправить… И все же я прошу Вас сохранить мне жизнь!»⁵

А вот о чем писал его упрямый подельник: «Мне был вынесен несправедливый, жестокий и страшный приговор. Не суд, а маскарад! Два часа хихикают, десять дней перекур. В прокуратуре налили столько грязи, что председателя из-за стола не видно. Но эту кровожадную скотину Казакова надо знать немного получше, чем это кажется следствию и суду. Я готов как проклятый трудиться до конца своих дней, чтобы вернуть государству те деньги, которые я истратил. Ради всего святого разберитесь, умоляю Вас»⁶.

28 марта 1974 г. Судебная коллегия Верховного Суда РСФСР оставила без удовлетворения жалобы обоих осужденных, подчеркнув, что «смертная казнь назначена обоснованно с учетом того, что ими совершено убийство двух человек и третьему причинены тяжкие телесные повреждения, что Казаков являлся исполнителем убийств, а Сидоров ранее дважды судим»⁷. Но каждый из смертников, желая жить, подал прошение о помиловании.

В защиту осужденных писали даже их подруги. Из письма Людмилы Ромадиной Генеральному прокурору СССР: «Я одинокая женщина и полюбила Сидорова, а его было за что любить. Он был добрый, нежный, очень внимательный, чуткий. Он понял мою одинокую трудную жизнь и я была благодарна ему и отвечала любовью на его нежные чувства ко мне. Я не видела в нем преступника. Я видела в нем хорошего, милого парня»⁸.

18 сентября 1974 г. ходатайства о помиловании Казакова и Сидорова были отклонены Президиумом Верховного Совета РСФСР под председательством М. А. Яснова, с направлением в Казань специальных документов о необходимости приведения приговора в исполнение.

3 октября 1974 г. 29-летние Юрий Казаков и Вадим Сидоров были поочередно выведены из камер следственного изолятора № 1 г. Казани. Предчувствующий смерть Казаков уже несколько дней ходил под себя, и конвой был вынужден нести его на расстрел под руки. Убивший двух человек своей рукой, он принял смерть как неизбежное возмездие.

До последнего строивший из себя уголовного «короля» Сидоров вышел из камеры сам и пошел по расстрельному коридору с гордо поднятой головой. Услышав за спиной щелчок взводимого затвора, в блатном кураже он успел сказать своему палачу, чтобы тот не портил лицо и стрелял сразу в сердце.

Спустя шесть лет после того, как бандиты были расстреляны, их уголовное дело неожиданно затребовали в Москву. Академия МВД СССР посчитала его образцово-показательным пособием и целых пять лет учило расследованию на его примере молодых милиционеров. По мотивам похождений «уральских самородков» МВД СССР был снят учебный фильм «По горячим следам» о том, какие следственные действия и оперативно-розыскные мероприятия необходимо проводить при нападении на инкассаторов. В 1985 г. с большой неохотой милицейские «академики» вернули дело в Казань, где оно было помещено в Национальный архив Республики Татарстан.

В 2006 г. в Казань пожаловал и сам «майор Томин». Ведущий программы «Следствие вели…» заслуженный артист РСФСР Леонид Каневский заинтересовался делом о нападении на инкассаторов и снял документальный фильм с названием «Капкан для гастролеров». С большим интересом это кино смотрели ныне живущие в Казани бывшие инкассаторы Мансур Нигматуллин и Георгий Григорян, а также 101-летний татарстанский долгожитель, ветеран Великой Отечественной войны и органов прокуратуры Абдулла Валиев.

 

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Раззаков Ф. И. Бандиты семидесятых. 1970-1979. – М., 2009. – С. 142.

2. НА РТ, ф. Р-3870, оп. 12, д. 1485, т. 13, л. 12.

3. Там же, т. 15, л. 201.

4. Там же, т. 17, л. 146, 277.

5. Там же, л. 285.

6. Там же, т. 18, л. 14.

7. Там же, л. 79.

8. Там же, т. 12, л. 152-155.