Э. Тагиров. Штрихи к портрету академика И. Р. Тагирова (К 80-летию со дня рождения)

Штрихи к портрету академика И. Р. Тагирова

(К 80-летию со дня рождения)

Индус Ризакович Тагиров — знаковая фигура в науке, политике, культуре. Неудивительно, что многие хотели бы постичь тайну этого интересного человека. Моя задача в этом плане — добавить штрихи к портрету ученого, будучи его учеником, коллегой, соратником и братом. В чем секрет его таланта? Наверное, в золотом сечении начал. Отец Ризатдин положил жизнь на алтарь Победы над фашизмом. Мать Амина Каюмова, учитель от бога, спасла от голода и холода военной поры троих детей. Она была директором школы и парторгом колхоза. На Индуса выпала роль главного в семье фронтовика. Он — дитя природы, соткавшей матрицу его характера. Открытость и щедрость его души от Шугуровского каскада родников, безбрежных лесных массивов, с которых начинаются Уральские горы. Он — «продукт» поколения «шестидесятников», один из могикан поколения пассионариев. Наконец, он же — сын своего народа, отстаивающий его древнеисторичность, равновеликость и перспективность.

И. Р. Тагиров — ученый широкоформатного класса, опознавательным знаком которого является универсализм, энциклопедизм, концептуальность. Поражает его способность быстрого включения в многоаспектную проблематику, способность «схватить» суть, квинтэссенцию мыслей коллег, информационного потока быстро меняющегося мира.

Умение создавать новые ответвления и научные школы — еще одна сильная сторона интеллектуального творчества ученого. Одной из таких школ стала казанская научная школа «октябристов». Индус Тагиров под крылом «отцов-основателей» крупнейшего в Советском Союзе научного направления «Октябрь и социальный прогресс человечества» — академика Академии наук СССР И. И. Минца и профессора Института истории Академии наук СССР В. П. Наумова — и под руководством заведующего кафедрой истории СССР Казанского государственного университета профессора И. М. Ионенко сумел создать «гнездышко» и взрастить в нем «птенцов-октябристов».

«Октябрь-1917» превратился в вечный камень преткновения, площадку сопряжения полярных идей-оценок. Индус Тагиров взошел на нее будучи студентом-дипломником. Однажды во время обсуждения рукописи «Очерки истории партийной организации Татарии» на уровне обкома партии с участием мэтров обществознания он, самолично взяв слово, заявил: «Я не согласен с трактовкой вопроса об Октябрьской революции в Казани». Зал взорвался: «Что себе позволяет сопляк, как он смеет принижать роль казанских большевиков?» По воспоминаниям его сокурсника, ныне профессора Казанского федерального университета Р. К. Валеева, «когда он сел на место, один из маститых историков, повернувшись к нему, нарисовал пальцем крест: дескать, конец тебе, Тагиров»¹.

В статусе аспиранта он продолжил исследование Октябрьской проблематики. Работая в архивах страны, изучая документы, он нашел столько материала, сколько было необходимо для низвержения утвердившихся канонов. Свои взгляды И. Тагиров изложил в книге «Октябрь в Казани», написанной совместно с учителем — профессором И. М. Ионенко². За ней последовали новые решительные шаги на пути осмысления сути Октября. Практически одну за другой он защитил кандидатскую и докторскую диссертации. Этапной победой на «октябрьском фронте» стал выпуск двух монографий: «Революционная борьба и национально-освободительное движение в Поволжье и на Урале» и «В борьбе за власть Советов»³.

Индус Тагиров тем самым не только поднял новую волну интереса к «суровой» проблематике, но и способствовал зарождению новой парадигмы в ее исследовании. Если попытаться тезисно сформулировать его «мысли-концепции», то они таковы. Октябрьское вооруженное восстание (как и в целом революция) в Казани началось не после и не вслед за Петроградскими событиями, а одновременно с ними. Оно протекало не по указке из центра, а было самодеятельным, «казанско-местным продуктом». Октябрь стал возможным не только по воле большевиков, сумевших перетянуть на свою сторону солдат и значительную часть рабочего класса. Мощной движущей силой революции явилась национально-освободительная борьба угнетенных народов, развернувшаяся на окраинах многонациональной России. Войдя, по выражению И. Тагирова, в реку общего потока революции, она придала ей мощь и бесповоротность. С этого рубежа вопрос о роли национального фактора в революции и последующих социалистических преобразованиях прочно вошел в историографическую повестку.

«Октябрь-1917» стал важнейшим делом ученого. По его мнению, если Великая французская революция открыла фазу капитализма в мировой истории, то Великая Октябрьская революция начала эру социализма, «вошла в историю как событие, которое потрясло мир,.. открыло перспективу человечеству»⁴.

Но при всей важности определения значения Октября, он далек от его переоценки: «Революцией нельзя умиляться, у нее надо учиться… Слишком надолго продолжалась пора умиления революцией»⁵. Действительно, долгое время было забыто предупреждение Ленина о том, что «настоящие революционеры… больше всего ломали себе шею, когда начинали писать “революцию” с большой буквы, возводить “революцию” в нечто божественное»⁶.

«Бесспорно, — отмечает И. Тагиров, — Октябрь имел всемирно-историческое значение как с точки зрения его воздействия на мировую историю, так и с точки зрения повторения и использования его опыта в других странах. Ясно и то, что Октябрь — это не только то, что предложили миру большевики, но и то, на чем настаивали их политические противники. Это и борьба мнений, в ходе которой так или иначе происходило взаимообогащение представлений о перспективах общественного развития, которое, к сожалению, вовсе не изучено нашей наукой»⁷.

Была ли Октябрьская революция неизбежной или ее костер разожгли большевики? Однозначного ответа в науке нет. По версии И. Тагирова, Октябрь вовсе не был предписан «сверху», положение о его неизбежности ошибочно. Разделяя точку зрения Ленина, он пишет, что революция — это подлинная стихия, которой пытаются овладеть и подчинить различные политические силы. «Как будто можно делать величайшую революцию, зная заранее, как ее делать до конца! Как будто это знание черпается из книг! Нет, только из опыта масс могло родиться наше решение»⁸. Революции — не фатальная участь истории. Они всегда являются результатом сложения объективных и субъективных, внутренних и внешних предпосылок.

О роли личности в истории в принципе и в контексте Октября И. Тагиров пишет во многих своих трудах. Интересны и поучительны оценки вождей революции — речь идет о железной ленинской гвардии. Талантливейшие, амбициозные, харизматические личности. Он часто их сравнивает с когортой якобинцев (Робеспьер, Марат, Дантон, Сен-Жюст), ставших символом Великой французской революции. Те и другие «поджигатели», придавшие революции ало-красный, кровавый цвет. Профессор часто задает самому себе, коллегам и студентам вопрос: что было бы с историей революции и страны без этих исторических лиц? Имея в виду, что они в большинстве случаев являлись носителями противоположных исторических альтернатив. Тем самым придавали дополнительный импульс противоречивости, обрывистости, незавершенности многим тенденциям, событиям, явлениям. Да, сослагательного наклонения у истории нет, замечает он, но необходимость извлечения из нее уроков требует изучения всех альтернатив, реализация которых могла бы привести к самым неожиданным результатам. «Личности могут ускорить или замедлить, но не остановить историю. Нельзя быть сильнее истории»*.

Интересна и перспективна еще одна его «мысль-концепция». В историографии общим местом являлось изучение постоктябрьской истории как россыпи событий, не соединенных с Октябрем. Они выглядели как разобранные пазлы одной конструкции. По мнению И. Тагирова, методологически важно их видеть и анализировать как связанные между собой процессы, берущие начало с Октября и логически завершившиеся созданием фундамента социализма. Это одна, единая крупнейшая драматическая полоса отечественной истории, в недрах которой был осуществлен уникальный эксперимент — создан советский тип цивилизации. Революция 1917 г. обозначила новый вектор развития страны — федералистский. Только на этом пути ее народы, в том числе татарский, могли сохранить и обозначить себя как реальный представитель истории.

Индус Ризакович Тагиров — не только «истый» октябрист, он страстный татаровед. Его часто называют «татарским Карамзиным». Действительно, он хорошо знает тексты Н. М. Карамзина. Не случайно эпиграфом его творчества стал афоризм «отца русской истории»: «История — священная книга народов».

Одним из его трудов «карамзинского» типа считается «История национальной государственности татарского народа и Татарстана»⁹. В нем впервые в историографической практике представлен двухтысячелетний исторический путь, пройденный татарским народом от хуннов до начала ХХI в.

В теории и практике общественной жизни ощущался острый дефицит полноценного знания, реального представления о месте и роли татар в истории. Тормозилось развитие не только самосознания татарского народа. Затруднялся его выход на арену современности. Манкуртизмом татары не страдали, но потребность фундаментального исторического просвещения ощущалась все явственнее. Без исторической базы выстроить идеологию и программу действий по обретению утерянной суверенности было также невозможно. Вот в каком контексте определялась потребность в книге И. Р. Тагирова. Она стала формой интеллектуального ответа на вызовы времени и дорожной картой для научно-познавательной мысли в направлении татароведения.

Чем и как можно измерить величину вклада ученого И. Тагирова в осмысление роли и значимости татарского народа в истории прогресса, в формировании российской государственности, культуры и менталитета русского народа как народа, с которым создавали российско-евразийскую цивилизацию? Числом публикаций, которым несть числа (он и сам не знает, сколько их)? Фундаментальных трудов 13. Каждый из них — шаг вперед в распознании тайны-секрета татарской аскезы, особенностей души и характера татарского народа, его исторического долголетия и созидательных способностей.

Глубоки и оригинальны его мысли и по поводу того, почему татарский народ по сути имеет трагическую судьбу? С чем связана сложность, противоречивость пройденного пути и его исторической перспективы? Размышления над этими вопросами часто имеют экзистенциальный характер, но они всегда застолбляются на твердь жизни, аргументируют позицию, ссылаясь на факты. Да, Индус Тагиров завзятый фактолог, живой архив, в котором масса событий, имен и дат. Приверженность документам-источникам удерживает его на рельсах объективности, они же являются основой для систематизации, концептуализации истории. Принципиально важно отметить, что, опираясь на документальное богатство, он пытается исправить ошибки и заселить историю «живыми» людьми. Возвращение доброго и честного имени многим сотням забытых, отодвинутых волей истории лиц для профессора Тагирова — приоритетная исследовательская цель.

Такая приоритетность, видимо, для него имеет сакральный смысл. Выяснение корней и судеб каждого «листа» и каждой «ветки» единого татарско-родословного древа — от «татарского Ганнибала» — Жания Бахадира (по Э. Паркеру), Моде, Атиллы, Кубрата… до Мирсаида Султан-Галиева и Минтимера Шаймиева, для него становилась мета-целью. Без введения в историю имен этой могучей плеяды, в его мозгу постоянно сверлило ощущение — представление о какой-то сиротливости, безотцовщины татар. Ведь на плечах этих былинно-исполинских Гераклов, высится мощь и величие не только череды ушедших империй — цивилизаций, и не только нынешнего Татарстана, но и современной семимиллионной семьи татар. Написание специальной книги — повести о них — заветная мечта, тагировская идея-фикс. В «повороте к корням», «возвращении к истокам», оживлении майдана истории голосами, эмоциями, мыслями, тревогами, ожиданиями и деяниями поколений предков — он в этом находит форму возвращения долгов перед ними. Отсюда проистекает его искренняя, изнутри волнующая личностная мотивация. «Татарства не стыжусь. От имени отцов не откажусь». Эти строки Дэрдменда для Индуса Ризаковича — эпиграф жизни.

В московских официальных кругах Индуса Ризаковича однажды «пометили» националистом номер один. Для них он им и остался. Но националист ли он на самом деле? А может быть, он лишь любящий и знающий свой народ, гордящийся и одновременно пытающийся укрепить его оптимизм, придать ему сыновнее тепло и силу? То есть тот, кто считает и доказывает словом и делом, что он патриот народа, породившего его. При этом никто никогда не сомневался в наличии в нем «побратимской» крови с русским народом. С народом, культуру, язык и поэзию которого, он чтит и знает со школьной скамьи. Дума о своем народе, о его прошлом, настоящем и будущем в контексте судьбы двух государствообразующих Российскую Федерацию народов — русского и татарского — такова еще одна из особенностей его стиля мышления, исследовательского почерка и практического действия.

Счастлив ли Индус Тагиров? Взойдя на высоту восьмидесятилетия (с которой по изречению Софокла берет начало мудрость), он отвечает, конечно, да. Согласимся с ним, но не забудем слова мифического кузнеца Гефеста: «Каждый человек сам кузнец своего счастья».

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Валеев Р. Ученый, политик, человек // Гасырлар авазы – Эхо веков. – 2006. – № 1. – С. 278.

2. Ионенко И. М., Тагиров И. Р. Октябрь в Казани. – Казань, 1967. – 272 с.

3. Тагиров И. Р. Революционная борьба и национально-освободительное движение в Поволжье и на Урале. – Казань, 1967. – 216 с.; он же. В борьбе за власть Советов. – Казань, 1967. – 184 с.

4. Он же. На изломе истории. – Казань, 2004. – С. 9.

5. Там же.

6. Ленин В. И. Полное собрание сочинений: в 55 т. – М., 1970. – Т. 44. – С. 223.

7. Тагиров И. Р. На изломе истории… – С. 9.

8. Он же. История государственности Татарстана. – Казань, 2005. – С. 9-18.

9. Он же. История национальной государственности татарского народа и Татарстана. – Казань, 2008. – 455 с.

Фото из личного архива автора.

* В газете «Звезда Поволжья» И. Р. Тагиров ведет специальную рубрику «Нельзя быть сильнее истории» (см.: Звезда Поволжья. – 2016. – 31 марта – 6 апреля).