Л. Хузеева. Юность бурлила, борясь за свое будущее (К 95-летию комсомола Татарстана)

Юность бурлила, борясь за свое будущее

(К 95-летию комсомола Татарстана)

Отсчет истории комсомола Татарстана начался 95 лет назад, когда 14 июля 1919 г. в Казани состоялась первая губернская конференция Коммунистического Союза молодежи. В ней приняли участия представители двенадцати уездных организаций губернии и пяти районных организаций Казани. На конференции были приняты важнейшие документы, отражающие основные направления работы Союза, и избран первый губернский комитет комсомола.

В архивных фондах Татарского обкома, горкома и райкомов ВЛКСМ, а также во многих фондах партийных органов имеется значительное количество документов за 1919-1991 гг., воссоздающих комсомольскую эпоху, полную героической, драматической и одновременно жизнеутверждающей истории комсомола. Документы Центрального государственного архива историко-политической документации Республики Татарстан свидетельствуют, что комсомольцы региона были причастны ко всем преобразованиям и ярким событиям, выходящим и за региональные рамки.

Уже в первые годы новой жизни комсомол принял деятельное участие в проведении агитации по продовольственной разверстке, культурно-просветительской работе среди молодежи, борьбе с голодом и беспризорностью. В этот период начинается регулярное издание комсомольской периодической печати: газет «Кызыл яшьләр» (Красная молодежь), «Клич юного коммунара», «Кызыл Шәрык яшьләре» (Молодежь Красного Востока) на русском и татарском языках.

В годы индустриализации и коллективизации комсомольцы участвовали в сборе вторичного сырья для нужд промышленности и подъеме животноводства, сборе средств на строительство подводной лодки «Комсомолец» и шефстве над авиационной истребительной эскадрильей, внедрении культуры в деревню и организации бригад «легкой кавалерии» по «изжитию» фактов бюрократии в аппарате учреждений и организаций. Молодежь с энтузиазмом отправлялась на комсомольские стройки Дальнего Востока, принимала участие в строительстве железнодорожной магистрали Казань — Бугульма.

В 1930-е гг. в Татарии, как и по всей стране, прошла волна политических чисток и репрессий. Коснулись они и комсомола. Многие комсомольцы не только были исключены из ВЛКСМ по политическим мотивам, но и лишились работы.

Особая страница в истории страны, комсомола — период Великой Отечественной войны. С первых дней войны Казанский городской комитет ВЛКСМ организовал дежурство комсомольцев, в задачу которых входили встреча, размещение и отправление эвакуированных граждан. Комсомольцы и пионеры республики дежурили в госпиталях, занимались стиркой и починкой белья для Красной Армии, сбором лекарственных растений, организацией мер по противовоздушной обороне, изготовлением лыж, сбором денег на постройку танковой колонны и боевых самолетов. Молодежь принимала активное участие в восстановлении Сталинграда, Орловской области и Донбасса. В центре внимания комсомола была забота о детях, в том числе беспризорных и безнадзорных, организация работы тимуровских команд.

Комсомольцы республики проявили подлинный героизм на фронтах Великой Отечественной войны, многие были удостоены звания Героя Советского Союза, награждены орденами и медалями. Юноши и девушки самоотверженно работали на производстве вооружения и боеприпасов для Красной Армии, участвовали в движении двухсотников. В деревне молодежь заменила старших братьев и отцов на всех участках колхозного производства, показывая образцы стахановского труда. Свой вклад в общее дело Победы внесли и школьные комсомольские и пионерские организации.

В послевоенные годы усилия комсомольцев были направлены на преодоление последствий войны, перевод промышленных предприятий на выпуск мирной продукции, восстановление сельского хозяйства. В этот период Татария становится одним из основных нефтедобывающих районов СССР. Комсомольско-молодежные бригады нефтяников республики одни из первых применили прогрессивную технологию бурения нефтяных скважин — турбинное бурение и добились рекордной выработки нефти.

Документы 1950-х гг. свидетельствуют о большом вкладе комсомольской молодежи в освоение целинных и залежных земель в хозяйствах Казахстана, Алтая, Урала и Сибири.

В те же годы молодежь республики принимала активное участие в комсомольском походе за культуру. Его целью был подъем общего культурного уровня юношей и девушек, их эстетическое воспитание и вовлечение в культурно-массовую и физкультурно-спортивную работу, строительство и благоустройство культурных центров и спортивных сооружений, развитие самодеятельного искусства.

Документальные источники 1960-1970-х гг. рассказывают о трудовом энтузиазме комсомольцев на всесоюзных ударных комсомольских стройках — Нижнекамском нефтехимическом комбинате, Заинской ГРЭС, Казанском заводе органического синтеза и строительстве КамАЗа.

Характерной чертой советской эпохи было патриотическое и интернациональное воспитание подрастающего поколения. Молодежь Татарии принимала активное участие во Всесоюзном походе по местам революционной, боевой и трудовой славы советского народа, организации и проведении Республиканского и Всемирного фестивалей молодежи, фестиваля дружбы советской и японской молодежи, фестиваля дружбы народов СССР и фестиваля молодежной поэзии братских республик СССР.

В документах архива за 1970-1980-е гг. отражено такое массовое движение комсомольцев, как студенческие строительные отряды, которые внесли большой вклад в развитие экономики республики. Они участвовали в сооружении сельскохозяйственных объектов, линий электропередачи, дорог, жилых домов, школ, больниц, клубов. Бойцы стройотрядов вели и общественно-политическую работу: организовывали лекции и беседы, концерты на полевых станах, строительных площадках и в пионерских лагерях; построили и привели в порядок большое количество памятников и обелисков героям революции, Гражданской и Великой Отечественной войн; оказывали помощь инвалидам войны и пенсионерам; организовывали сбор денег в фонды солидарности и строительства г. Гагарина. В поле зрения комсомольских организаций тех лет были и проблемы сельской молодежи, работа пионерских вожатых и атеистическое воспитание молодежи.

В годы перестройки перед комсомолом были поставлены новые задачи по повышению эффективности производства, реализации продовольственной программы, организации антиалкогольного движения. Комсомольским организациям пришлось столкнуться с появлением неформальных объединений, проблемами воинов-афганцев, ростом преступности среди молодежи. Им необходимо было перестраивать свою работу с учетом новых явлений времени.

В конце 1980-х гг. комсомол переживает кризис. 2 сентября 1991 г. бюро Татарского республиканского комитета ВЛКСМ постановило: «в связи с утерей необходимости дальнейшего осуществления своих функциональных обязанностей аппарат рескома ВЛКСМ ликвидировать»*.

К сожалению, в конце ХХ в. комсомольская тема перестала интересовать исследователей и ушла на задворки рыночных будней. В настоящее время изучена лишь незначительная часть архивных материалов о комсомольском движении в Татарстане.

Предлагаем вниманию читателей воспоминания комсомольцев из фондов личного происхождения ЦГА ИПД РТ. Их авторы — одни из тех, кто положил начало многим славным делам комсомола, чья вера в светлое будущее была сильнее любых обстоятельств.

№ 1. Из воспоминаний Н. П. Абакумова**

1969 г.

[…] Вглядываясь в далекое прошлое сквозь туманное оконце памяти, вижу первого вестника организованного юношеского движения в Татарии — однодневную газету «Красная молодежь» под редакцией Ю. Фемидина. Не помню ее содержания, авторов, даже своего стихотворения, напечатанного в ней. Тираж мизерный, на сотни читателей — один экземпляр. Толпы молодых людей теснились у афишных тумб, на которых была расклеена газета. Огромный интерес к ней еще более усилил наше желание иметь свой постоянный печатный орган. Партия сделала все, чтобы такой орган дать комсомольской организации несмотря на острейшую нехватку бумажных ресурсов. Ведь даже центральные газеты выходили на такой бумаге, которую сейчас наши хозяйственные магазины отказались бы взять на завертку замазки.

25 октября 1919 года вышел первый номер газеты «Клич юного коммунара».

На каждой странице по аншлагу:

«Деникин — палач всех трудящихся — хочет задушить свободную Советскую республику, надев на нее цепи царизма. Красная молодежь! К оружию, к отпору врага, в последний решительный бой! Победим или умрем».

«Кто не хочет быть снова рабом самодержавия, кто не хочет гнуть спину перед царскими опричниками, тот должен отдать все силы свои на защиту социалистического Отечества».

«Смерть Деникину! Смерть врагам трудового народа! Да здравствует Революция и Республика! Вперед к победе, к торжеству социализма!»

«Вся честная передовая и революционная молодежь должна организоваться в Коммунистические союзы молодежи. Мы зовем трудовую молодежь в свои ряды. Юноши и девушки! Объединяйтесь и вступайте в Коммунистические союзы молодежи!» […]

Время шло. Комсомольцы упорно и героически помогали стране преодолевать трудности. Общекомсомольские радости и огорчения, чувства и переживания были и сугубо личными для каждого из нас. А других интересов, кроме комсомольских, не понимали и не видели. А что штаны в заплатах и в животе пусто, так на это пока абсолютно наплевать — подождем до завтра, за него и боремся. А сегодня все силы на беспощадный разгром контрреволюции!

Укреплялись связи с массами, рос актив и отряд юнкоров. О чем они писали? Тематика самая разнообразная: военно-фронтовые вопросы, укрепление и усиление комсомольских организаций, работа изб-читален и клубов, работа в учебных заведениях, охрана труда подростков, субботники, борьба с пережитками, ростки новых общественных отношений, антирелигиозное материалистическое воспитание и т. д. Были споры, дискуссии, ошибки, не было равнодушия. Юность бурлила, борясь за свое будущее. […]

ЦГА ИПД РТ, ф. 30, оп. 3, д. 20, л. 47-51. Машинопись.

№ 2. Из воспоминаний И. Д. Анапчука*

1966 г.

Время это было тяжелое, не хватало продовольствия, одежды, топлива даже для армии и детей. Магазинов не было, были распределители, которые отоваривали товары и ордера. Это был период военного коммунизма. Мы, комсомольский актив, жили в коммуне в Доме Советов на Воскресенской улице в здании бывших Центральных номеров, рядом с Пассажем. Там жили не только комсомольцы, но так же партийный и советский активы. Мы занимали два больших номера на первом этаже. Продолжительное время там жили я, Калиш, Абакумов, Фасхутдинов, Шифрин, Карпов и т. д. Но почти каждый свободный вечер к нам собирались товарищи, не проживающие в коммуне: Безыменский, Рубинштейн, Рабинович, Королев, Басалаев и многие другие. Мы выпускали еженедельную сатирическую газету, называлась она «Хлыст-Роста». Редактировал ее Коля Абакумов, он ее и писал, она выпускалась в одном экземпляре и никуда, кроме коммуны, не распространялась. Мы ждали выхода газеты с большим интересом, газета была очень остроумной, острой, не пропускала ни одного промаха в жизни ее читателей.

Питались мы в столовой коммуны, которая помещалась в том же здании на втором этаже. Питание было довольно скудное. Чаще всего вобла, картошка, чечевица. Хлеба получали по одному фунту (400 гр.). Суррогатный «кофе» из желудей и ячменя с сахарином. В общем, жили впроголодь. В коммуне получали ордера и талоны на галоши, брюки, фуражки, на баню, на кино и т. д. Кому дать какие талоны — решали мы сами.

Торговля в городе все же была. Помню два базара — Забулачный и Толчок. Эти спекулянтские базары развращали многих подростков, и комсомолу приходилось с этим вести ожесточенную борьбу.

Этим делом в губкомоле занимался Шура Королев — зав[едующий] эконом[ическо]-правовым отделом. Он часто ходил на базар вместе с другими комсомольцами. Они задерживали беспризорных подростков и определяли их в детские дома, в дом подростков.

Все мы, в т[ом] ч[исле] и девушки, одевались очень бедно, в то, что получали по талонам. Мода соблюдалась лишь на прически — это было в наших руках. Отдых проходил у нас весело, всегда в компании. Разговоры, диспуты, дискуссии, общие чтения, посещали сады, музеи. Экскурсии были и за город, особенно в летнее время: в Зеленый Дол, в Паратский затон и Услон. Впрочем, как активисты, мы больше занимались организацией отдыха для других, главным образом, для рабочей молодежи. Дух комсомольцев был всегда боевым, а настроение — бодрым. Комсомольцы никогда не унывали и показывали пример в борьбе, в труде, в веселье. […]

Не могу не сказать о работе среди девушек. Их в комсомоле было много, т[ак] к[ак] они меньше подвергались всевозможным мобилизациям, проходившим в это время в комсомоле. Роль комсомолок была велика и потому, что на казанских промышленных предприятиях — бывших Алафузова и Крестовникова, Сухарном заводе, на фабрике «Поляр» и «Победа» — работало много девушек. Организованный в 1919 году санитарный отряд для армии состоял сплошь из фабричных девушек. Комсомолками заполнялись все места в учреждениях, освободившиеся после чистки советского аппарата. При комплектовании лыжного батальона много заявлений поступило от девушек. Они просили послать их на фронт. На беседе в губкомоле они заявили: «Какое же это равноправие женщин с мужчинами, раз их берете, а нас нет». Мы запросили ЦК: «Как быть?» В результате переговоров в ЦК было решено передать заявления в штаб Запасной Армии, принять девушек в армию, использовать их в госпиталях, штабах, в учреждениях связи. Девушки с энтузиазмом взялись за работу в армии. Однако не везде к ним правильно относились, особенно плохо в санитарном управлении. Их использовали на непосильной для девушек работе, вплоть до рытья могил умершим от тифа бойцам, заготовке дров и т. д. Была создана комиссия из представителей ЦК РКСМ. Представителем этой комиссии был назначен член ЦК Дугалев.

В результате расследования было указано командованию Запасной армии на факты неправильного использования добровольцев-комсомолок.

ЦГА ИПД РТ, ф. 30, оп. 3, д. 192, л. 16-21.

Машинопись с авторской правкой.

№ 3. Из воспоминаний З. А. Ахметшина*

22 декабря 1966 г.

По окончании учебы в сов[етской] парт[ийной] школе я был направлен в распоряжение Мензелинского канткома комсомола Татарии. Мензелинский канткомол в марте 1923 г. (секретарем канткома тогда был Темир Кручев) направил меня секретарем Семиостровского волкомола.

Добравшись в назначенное место, зашел в волком партии. Мне было сказано, что комитет взаимопомощи ежемесячно будет выделять мне 2 пуда муки, за которую нужно найти квартиру с харчами. Но комитет взаимопомощи, отпуская мне два пуда муки, требовал, чтобы я активно участвовал в создании самого фонда комитета взаимопомощи. Это означало, что я во многих деревнях, беря с собой представителя сельского совета, обходил все крестьянские дворы с просьбой оказать помощь чем могут для поддержки бедных голодных людей и т. д. У нас было несколько мешков — одни для муки, другие для ржи, гороха и т. д. Некоторые подсыпали, некоторые отказывались, а богачи, давая мизерную долю, может быть, 100-200 грамм муки, отчитывали, вот, дескать, ваша власть до чего доводит, вынуждает подаяние собирать и т. д. На обход деревни уходили день-два. Фонд создавался и направлялся в волостной центр на склад комитета взаимопомощи. Так приходилось создавать фонд, собирая хлеб у крестьян. Несмотря на такое положение, настроение было приподнятое, работа с комсомольцами кипела. Организовывали библиотеки, избы-читальни, ставили спектакли, организовывали вечера и т. д.

Вскоре, осенью 1924 года, меня переводят секретарем базовой комсомольской ячейки и дают должность заведующего избой-читальней. Начинаю получать зарплату. Село Такталачук, куда меня перевели, большое, комсомольцев было больше 30 человек. Развернуться было негде: не было помещения. Мы с комсомольцами решили во чтобы то ни стало иметь клуб. На окраине села находилось деревянное здание бывшего волисполкома, окна которого были заколочены, двери заперты на замки. Решили похлопотать, чтобы это здание отдали нам под клуб. Разрешение было получено, но он на окраине, молодежь туда не пойдет, нужно перетащить его в середину села. Бригада плотников согласилась перевести его на новое место, за что просили 400 рублей. Тогда, в период появления червонцев, эти деньги были большой суммой. Например, хорошие хромовые сапоги стоили тогда 9 руб[лей] 80 коп[еек]. Где найти такие деньги? Актанышский волисполком, куда входило наше село, выделило на это дело 100 руб[лей]. Где взять 300 руб[лей]? На собрании комсомола с участием несоюзной молодежи было решено подготовить спектакли, давать в селе и в окружающих деревнях ежедневно платные спектакли. Одновременно организовывали лотереи, которые тоже приносили некоторый доход. В течение двух месяцев выручили более 300 рублей. С плотниками заключили договор, работа закипела. Они за месяц перенесли огромное здание на новое место. По плану ячейки комсомола при переноске получили зрительный зал, гримировочную комнату, библиотеку, читальню. Пьесы подбирали политически острые, преимущественно антирелигиозные, высмеивающие духовенство. Конечно кулаки и духовенство обозлились. На одном из богослужений в пятницу мулла уговорил прихожан, что нужно покончить с секретарем комсомола, что он безбожник, что нужно сейчас же идти всем приходом и прикончить, если все будут участвовать в расправе над безбожником, никто привлечен к ответственности не будет, так как нельзя судить и наказывать все население, за то каждый на том свете попадет в рай. Огромная армия двинулась из мечети в клуб — нар[одным] домом мы его назвали. Случайно в эти дни я оказался на совещании в волисполкоме, меня не нашли и разошлись. Расправа сорвалась.

Втянуть девушек в комсомол и мероприятия комсомола было очень трудно. Нужно в пьесе играть роль женщин, что делать? В ряде случаев приходилось парней гримировать в девушек. […]

ЦГА ИПД РТ, ф. 30, оп. 3, д. 274, л. 9-12.

№ 4. Из воспоминаний Т. А. Кручева*

1958 г.

Мало сказать, что это было трудное время. Это было время, требовавшее от каждого мужества.

Не хватало хлеба, топлива. Не было соли. А на пороге был еще более ужасный 1921-й год, когда небывалая засуха в Поволжье обрекла на голод десятки миллионов людей. Свирепствовал не только тиф, но вспыхнула и эпидемия холеры. Появилась она и в Мензелинске. Холерой заболел один из наших боевых комсомольцев Николай Абрамов. Его письма из холерного барака нельзя читать без волнения и сегодня.

В это именно время вступало в политическую жизнь второе поколение революции, юноши и девушки, которым в 1919-1920 годах едва исполнилось 14-16 лет.

Мы, комсомольцы, вместе с народом делили все тяготы жизни. Также голодали, как и все. Но мы не были пассивными созерцателями смертей, а боролись под руководством партийной организации, чтобы облегчить участь и страдания людей, особенно спасти детей — будущее страны.

Комсомольцы охраняют склады и амбары, подводы с семенным зерном, чтобы ни один фунт хлеба не пропал. Я видел в Татарской Кармале, как голодные и опухшие люди коллективно, на себе таская соху и борону, со слезами на глазах бросали семена в землю, не смея брать в рот хотя бы зернышко. Комсомольцы отвечали головой за сохранность каждого зерна. Главным «часовым» был комсомолец Мисбах Будайли, таскавший вместе с комсомольцем Баязитовым и еще с кем-то деревянную борону. […]

Чтобы еще яснее было, в какое время мы жили и работали, приведу два случая со мной.

Десять дней не было во рту ни крошки хлеба. Даже лебеды не было. Я уже сильно ослаб. По делу пошел в кантком партии. Зашел к секретарю канткома. Спрашивает:

— Сколько дней уже не ел?

Отвечаю:

— Десять, сегодня — одиннадцатый.

Секретарь вызвал завхоза канткома. Спрашивает его:

— Ничего не достал? «Комсомол» умирает, совсем ослаб.

Кудрин говорит с чувством гордости в голосе:

— Достал сегодня бочку селедки-залом.

Секретарь велел дать мне одну селедку (у завхоза я выпросил еще одну).

Вышел на улицу и пока дошел до канткомола обе селедки съел. Придя в сторожку канткомола, выпил две или три кружки сырой воды. Мне совсем плохо стало. Почти месяц пролежал тогда в больнице.

Нельзя говорить без волнения о самоотверженности девушек комсомолок, особенно татарок, вступивших в 1919-1920 годах в ряды комсомола. Сколько косного и темного надо было им преодолеть, чтобы вступить в комсомол!

Помню, Александра Михайловна Кузнецова, работавшая в 1920 году заведующей женским отделом укома партии, рассказывала, что в какой-то татарской деревне, где было сильное влияние реакционера-муллы, никак не удавалось ей собрать женщин. Один мужчина, татарин, подсказал ей:

— Собери их ты через муллиху у нее в доме, тогда пустят женщин все, — сказал он.

И вот пошла она к мулле. Видимо, подействовал на муллу вид самого «женского комиссара», как ее называли: была в сапогах, кожанке, с красным платком на голове (но маленький пистолет она носила во внутреннем кармане). И мулла согласился предоставить свой дом для собрания женщин. Несколько активисток обежали деревню, приглашая женщин к муллихе. Это первое женское собрание в этой деревне было многолюдным, еле вместил всех пришедших женщин довольно просторный дом муллы. […]

Девушки были самыми активными помощниками семей красноармейцев, сколько сделано ими для спасения детей в годы голода! Они — неизменные участники нашей художественной самодеятельности, ликвидаторы неграмотности. Просто не счесть тех дел, участниками которых были наши девушки-комсомолки двадцатых годов.

Хорошо сохранился в памяти такой штрих, характерный для поведения комсомольцев тех лет.

Канун 3-й годовщины Октябрьской революции. Решили мы устроить в нар[одном] доме Мензелинска (ныне районный Дом культуры) детский утренник. С кем-то из комсомольцев (кажется с В. Султановым) поехали мы на лошади в бывший сад Тяжельникова. Там нам отпустили несколько мешков яблок. Для получения яблок мы имели документ от кантисполкома.

Привезли яблоки в нар[одный] дом. Наши комсомолки Люда Попова, Зыкова, Карпенко, Гафарова, Сысоева, Лена Иванова и другие хлопотали, комплектуя подарки для детей, устраивая хоровод с детьми. Ни мы, ездившие за яблоками, ни девчата, комплектовавшие и раздававшие подарки, конечно, даже не могли подумать, чтобы самим немножко поесть яблок. Закончили утренник, раздали яблоки до последней штуки, стали убирать помещение. И вдруг кто-то обнаружил два малюсеньких яблока, закатившихся под скамейку. Детей уже не было. А нас, оставшихся комсомольцев и нескольких пожилых женщин, которые помогали нам, было их всего 12 человек. И разделили мы эти два яблочка на 12 частей и с удовольствием попробовали вкус этих долек.

ЦГА ИПД РТ, ф. 30, оп. 3, д. 1651, л. 1-13.